Марк снова недоуменно заморгал.
— Что? Что вы…
— Полно, Марк, — сказала я, — все знают, что это сделали вы. Джейми знает. Я знаю. Полицейские знают. Вы вполне могли бы сдаться. Можете сколько угодно подбрасывать оружие невинным людям, но рано или поздно вас схватят. Это лишь вопрос времени.
И тут Марк сделал нечто совершенно невероятное.
Он рассмеялся. И отпустил меня.
— Так вот из-за чего весь сыр-бор? — Он отошел к противоположному краю лестничной площадки и взлохматил пятерней свои густые темные волосы. — Так вы думаете… О господи… Не верю, что вы это серьезно.
— О, я вас уверяю! — Я все время поглядывала на дверь, уверенная, что в любую секунду может ворваться Купер. Я бы побежала, но Марк Холстед наверняка схватит меня раньше, чем я сделаю хотя бы шаг к двери. Схватит и бросит через перила вниз. — Я серьезна, как сердечный приступ.
— Как я мог убить вашего босса? — требовательно спросил Марк. — Полиция уже арестовала того, кто это сделал.
— Его убили вы, — сказала я. — А потом подбросили пистолет Себастьяну.
— Нуда, конечно. — Марк заговорил очень саркастично. Уж очень саркастично для священника. — И в какое же время застрелили вашего босса?
— Между восемью и восемью тридцатью часами утра.
— Точно, — сказал Марк. — Вы хотите сказать, я сделал это, пока вел утреннюю службу, которую провожу каждый день с семи до восьми тридцати утра, перед как минимум двадцатью или тридцатью студентами? Не будете ли так любезны объяснить, как я выскользнул у них на глазах из церкви, застрелил вашего босса, прокрался обратно и продолжил службу, так что никто не заметил моего отсутствия?
Я растерянно глотнула. Так вот почему детектив Канаван не спешил арестовывать преподобного. Не потому, что уже задержал подозреваемого. А потому, что у преподобного Марка было железное алиби.
— О… — протянула я.
Черт побери! А я так хотела, чтобы убийцей оказался именно он.
— Знаете, — раздраженно сказал Марк, — мне это страшно надоело. Только потому, что несколько религиозных деятелей оказались не совсем порядочными, люди решили, что все лица духовного звания — прирожденные мерзавцы. Мы все либо совратители малолетних, либо изменники, либо хладнокровные убийцы.
— Извините, — сказала я. — Но вы только что сами признали, что приставали к некрасивым и толстым девушкам, чтобы повысить их самооценку. Это просто позор, особенно если учесть, что вы в силу вашего положения имеете над ними некоторую власть, и если им не нравились ваши приставания, вполне возможно, они просто боялись вам об этом сказать.
Марк издал какой-то звук, похожий на блеяние.