– Так проведите обряд экзорцизма, – предложил он холодно. – Пожалуйста! Однако суд божий уже свершился. А я слышал, что сомнение в результатах ордалий – ересь.
– Сгинь, пропади! – взвизгнул жрец, размахивая перед носом цирюльника амулетом и проделывая другой рукой каббалистические жесты. – Прочь в свою адскую бездну, черт! Да расступится под тобой земля...
– Ну, хватит! – ало крикнул Золтан. – Эй, люди! Господин староста Ляабс! Вы намерены и дальше глядеть на это безобразие? Намерены...
Голос краснолюда заглушил дикий крик.
– Ни-и-ильфгаард!
– Конники с запада! Конники! Нильфгаард прет! Спасайся кто может!
Лагерь мгновенно охватила паника. Кметы соскакивали с телег, выбегали из шалашей, сталкиваясь и сшибая друг друга с ног. Всеобщий многоголосый рев вознесся к небесам.
– Наши лошади! – крикнула Мильва, освобождая вокруг себя место ударами кулаков и пинками. – Наши лошади, ведьмак! За мной! Быстро!
– Геральт! – вопил Лютик. – Спаси! Толпа разделилась, раздробилась словно волна прибоя, мгновенно увлекла Мильву за собой. Геральт, удерживая Лютика за воротник, не дал себя прихватить, потому что вовремя вцепился в телегу, к которой была привязана обвиненная в волшебстве девушка. Однако телега вдруг дернулась и двинулась с места, а ведьмак и поэт свалились на землю. Девушка задергала головой и принялась истерически хохотать. По мере того как телега удалялась, смех стихал и терялся среди всеобщего рева.
– Затопчут! – визжал лежащий на земле Лютик. – В кашу превратят! Спаситееее!
– Кррррва мать! – скрежетал где-то Фельдмаршал Дуб.
Геральт поднял голову, выплюнул песок и увидел пресмешную сцену.
Ко всеобщей панике не присоединились только четыре особы, из них одна – против своей воли. Это был жрец, которого железной хваткой держал за шею староста Эктор Ляабс. Двое других были Золтан и Персиваль. Гном быстрыми движениями задрал сзади одежду жреца, а вооруженный клещами краснолюд вытащил из огня раскаленную подкову и засунул ее в штаны святого мужа. Освобожденный от объятий Ляабса жрец помчался словно комета с дымящимся хвостом, а его визг утонул в реве толпы. Геральт видел, как староста, гном и краснолюд собрались было поздравить друг друга с удачной ордалией, когда на них накатилась очередная волна мчащейся в панике толпы. Все утонуло в клубах пыли, ведьмак не видел ничего, да и рассматривать было некогда: он был занят Лютиком, которого теперь сбила с ног несшаяся напролом свинья. Когда Геральт наклонился, чтобы поднять поэта, из тарахтящего мимо него воза прямо ему на спину свалилась обрешетка. Тяжесть придавила его к земле, и прежде чем он успел сбросить с себя обрешетку, по ней промчалось не меньше пятнадцати человек. Когда наконец он сумел высвободиться, рядом с грохотом и треском перевернулась другая телега, из которой на ведьмака свалилось три мешка пшеничной муки по цене крона за фунт. Мешки развязались, и мир утонул в белом облаке.