Алекс стоял и смотрел, как автомобиль постепенно превращается в черную точку на извилистой ленте дороги, а затем вовсе исчезает из виду. И никому не было дела до того, что целый мир, в коем прежде существовал одиноко стоявший на обочине человек, рассыпался, подобно детской мозаике, на тысячи крохотных кусочков. И некому было подсказать, с чего начать собирать его вновь.
* * *
А после след Алекса затерялся где-то на извилистой ленте побережья. Шли годы. Курортный роман канул в лету, и о нем больше никто не вспоминал. Лишь бармен, Али вздыхал иногда о своем непутевом друге да о том, что так и не помирился с ним перед разлукой. Иначе тот бы непременно позвонил или написал… Но время подбрасывает новые тревоги, чтобы развеять старые.
Пару лет спустя управляющего переманили в новый шикарный пятизвездочный «Эдем». Он ушел, прихватив с собой, к всеобщему удивлению, красотку Фериде.
Новый босс оказался отличным парнем, но дела при нем пошли почему-то из рук вон плохо. Некогда процветавший «Гарден» захирел, постепенно превратившись в уголок бесхозяйственности и неухоженности. Пожухли пальмы, засорились фонтаны, с пляжа исчезла добрая половина шезлонгов и зонтов. На давно не стриженные газоны впору было выпускать стада коз. Лишь безденежные студенты да небогатые немцы населяли полупустой отель. Так минуло еще несколько лет. В конце очередного сезона стало известно, что ставший убыточным «Гарден» выставлен на продажу. Уныние поселилось в обшарпанных стенах гостиницы.
Наступил ноябрь. С моря потянуло холодом. По небу, словно полчища серых откормленных крыс, поползли низкие тучи. Печальный Али полировал в пустом баре невостребованные стаканы. Вразвалочку подошел озабоченный Мустафа, ковыряя во рту зубочисткой.
– Плесни-ка пивка за счет заведения.
Али хотел было послать его подальше, но, передумав, достал две бутылки.
– Давай. Может, все завтра вылетим.
– Или останемся, как крепостные. Дожили: продают, как старую мебель, вместе со стенами. Хочешь – пользуйся, не хочешь – выбрасывай.
– И не говори… – тяжко вздохнул бармен. – Где-то теперь Селами… Хоть бы позвонил когда, сукин сын…
– Аванди? Хвастать нечем, вот и не объявляется, – хмыкнул Мустафа. – Хотя вряд ли ему намного хуже, чем нам…
Однажды утром Али заехал в ворота отеля и с досадой присвистнул. На месте, куда он обычно ставил свой видавший виды «фиат», раскорячился здоровый, как танк, серебристый «пятисотый».
Навстречу, вытаращив глаза, бежал возбужденный Мустафа.
– Чья это корова? – указав на «мерседес», недовольно спросил Али.