. Первое представление «Золушки» состоялось в начале декабря 1893 года в Мариинском театре. Все друзья Мариуса Петипа рады были с новым подъемом энтузиазма засвидетельствовать ему свою преданность.
Однако же этот год стал очень тяжелым для Чайковского. Труды, концерты и странствия истощили его. Слава медленно убивала его. В начале октября пронесся слух, что на Петербург надвигается эпидемия холеры. Вскоре стало известно, что Чайковский заразился этой хворью, выпив в ресторане стакан сырой воды. Медицинские светила, собравшиеся у его изголовья, решили, что смертельный исход неизбежен. Костлявая сразила гения 25-го числа того же месяца[12]. Публика восприняла известие об этой преждевременной кончине с таким же потрясением, как восприняла бы новость о вероломном нападении иностранной державы на Россию и захвате какой-либо из ее губерний, тем не менее злые языки уже пустили сплетню о том, что композитор вовсе не умер от холеры, а покончил с собою, чтобы избежать грозящего ему скандала в связи с его «особыми нравами»[13]. Но мне было не до выяснения обстоятельств этой гибели: я все оплакивала со всем семейством Петипа потерю исключительного мастера, на долгое и плодотворное сотрудничество с которым мы так рассчитывали.
Несмотря на глубокую скорбь, премьера «Золушки» состоялась точно в назначенный день. Публика была покорена, а пресса рассыпалась в похвалах мариинской труппе и балетмейстеру, который умеет баловать публику новинками от спектакля к спектаклю. Мне очень хотелось бы станцевать в этом спектакле главную партию – Сандрильоны, но она досталась еще одной, бесспорно, даровитой итальянке – Пьерине Леньяни, которая одержала самый настоящий триумф в испанской мазурке. Мне же пришлось довольствоваться ролью одной из дочерей злой мачехи, которая находила удовольствие в том, чтобы потешаться над беззащитной Сандрильоной. Но я сумела извлечь из этой второстепенной роли преимущество для себя. Иные танцовщики нашей труппы даже шептали мне на ушко, что я превзошла саму приму-балерину! Что до великого марсельца, то он замыслил уже новый одноактный балет в «анакреонтическом стиле» и придумал ему название – «Пробуждение Флоры». Музыку к нему сочинил капельмейстер Мариинского балета Риккардо Дриго.
Пышное гала-представление этого спектакля было намечено на 28 июля 1894 года в Петергофе. Однако в июне случилось несчастье: президент Французской Республики Сади Карно был убит в Лионе анархистом. Этот трагический эпизод глубоко задел императора Александра III, который видел в убиенном лучшего партнера для заключения франко-русского альянса. Понеслись телеграммы соболезнования французскому правительству, в церквах были отслужены панихиды… Я опасалась, что по такому прискорбному случаю вечер в Петергофе будет отменен. Но нет, представление состоялось в положенный срок – вот только окутано оно было атмосферой грусти и тревоги, отнюдь не располагавшей публику к развлечению. Не было ли это несчастье предвестником еще более горестных событий?