В следующий понедельник у Малиграссов был обычный званый вечер, первый с весны. Бернар и Николь, скромная, но торжествующая Беатрис, Эдуар, Жак, Жозе и все прочие явились, как всегда. Вечер получился довольно веселый. Ален Малиграсс слегка пошатывался, но никто не обращал на это внимания.
В какой-то момент Бернар оказался возле Жозе, они стояли, опершись о стену, и смотрели на всех остальных.
Поскольку он задал ей вопрос, она подбородком указала ему на севшего за пианино и начавшего играть молодого музыканта, которому покровительствовала Фанни.
– Я знаю эту музыку, – прошептала Жозе, – она очень хороша.
– Это та же самая, прошлогодняя. Помните, мы были вон там, и он играл тот же самый отрывок. У него, должно быть, ничего другого и нет за душой. У нас, впрочем, тоже.
Жозе не ответила.
Она смотрела на Жака, стоявшего в другом конце гостиной.
Бернар проследил за ее взглядом.
– Когда-нибудь вы разлюбите его, – нежно сказал он, – когда-нибудь и я, несомненно, разлюблю вас. И мы станем опять одинокими, и все опять будет как прежде. Только к прошлому прибавится еще один год…
– Я знаю, – сказала Жозе.
И в темноте взяла его за руку и, не глядя на него, сжала ее.
– Жозе, – сказал он, – это невозможно. Что мы все наделали?.. Что произошло? Что все это значит?
– О делах подобных не размышляй, – нежно сказала она, – не то сойдешь с ума.