– Это, – Константин показал на свой подбитый глаз, – я споткнулся и упал. И руку тоже разбил, когда падал с веpхних наp.
– Как это вы могли разбить перевязанную руку? – язвительно спросил Дубяга.
– Видите ли, гражданин следователь, у меня там был сильный ожог. И вообще, мне нужна перевязка.
– Больше вам ничего не нужно?
– Больше ничего, – спокойно ответил Константин. – Сегодня утром, слава богу, первый раз накормили. Ну и пайка здесь – хлеб да вода.
– Разносолов ожидали? – криво усмехнулся капитан. – Так вы в тюрьме, а не в летнем пионерском лагере. Скажите еще спасибо, что в карцер не угодили.
– А за что в карцер?
– За избиение сокамерников. Несколько заключенных после встречи с вами отправились на больничные койки. Мне стоило большого труда отстоять вас перед начальником этого учреждения.
«Доброго изображает, – подумал Панфилов. – Сам меня запихнул к этим уродам, а теперь ждет, что благодарить его буду».
Но Дубяга неожиданно перевел разговор на другую тему.
– Где вы служили, Панфилов?
– В составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане исполнял интернациональный долг, – чуть усмехнувшись, сказал Константин. – Разве в моем деле об этом не написано?
– Я читал то, что написано в вашем военном билете. Там указан только номер части. Между прочим, в графе поощрений у вас пусто. Плохо воевали?
– Как все, – вызывающе сказал Константин.
– Ну-ну, не ерепеньтесь, Панфилов. Я вам не вpаг, пpосто хочу помочь.
– С каких это пор?
– Не важно. Я хочу послать запрос командиру вашей части. Возможно, это поможет смягчить приговор.
– Делайте что хотите, – пожав плечами, сказал Константин, – только боюсь, что долго придется ждать ответа.
– Почему?
– Почта из Афгана приходит не скоро.
– Ничего, Панфилов, время терпит. В запасе у вас несколько лет. Пока что вы обвиняетесь в совершении преступления по статье сто сорок восьмой. Она предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от трех до семи лет. При желании на вас можно повесить еще пару статей.
– Каких, например?
– Оказание сопротивления сотрудникам милиции, находящимся при исполнении служебных обязанностей.
– Да я же никакого сопротивления не оказывал. Это они меня били.
– Они засвидетельствуют на суде обратное и подтвердят это в письменной форме. Кому поверит наш советский суд – сотруднику милиции или преступнику, взятому на месте преступления, как говорится, с поличным? Вот то-то и оно.
– Что еще? – помрачнел Константин.
– Целый букет. Избиение сокамерников, нарушение правил внутреннего распорядка следственного изолятора. Хватит?