Они палят в покойников, думал Алстер Скарлетт.
А он был сейчас в полной безопасности.
Для него война закончилась.
– Стой на месте! – произнес голос с сильнейшим немецким акцентом. – Не шевелись!
Скарлетт потянулся к пистолету, но голос, раздавшийся сверху, был весьма выразительным. Дотронься он до пистолета – и тут же будет убит.
– Вы говорите по-английски? – Это было единственное, что пришло на ум лейтенанту Скарлетту.
– Сравнительно неплохо. Не двигайся! Мой пистолет нацелен тебе в голову… В то же самое место, в которое ты послал пулю капралу Крюгеру.
Алстер Скарлетт замер.
Значит, там действительно кто-то был! И он его слышал!.. Труп в поле!
Но почему немец не убил его?
– Я делал то, что должен был делать. – И вновь это было единственное, что в данную минуту мог придумать Скарлетт.
– Не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что у тебя не было выбора, кроме как открыть огонь по своим войскам… У тебя очень странное представление о своем предназначении в этой войне, не находишь?
Скарлетт начинал понимать.
– Эта война закончилась.
– Я окончил высшее военное заведение в Берлине и имею ученую степень по специальности «военная стратегия», так что прекрасно отдаю себе отчет в том, что наше поражение неизбежно… После прорыва линии близ Мезьера у Людендорфа не останется выбора.
– Тогда зачем убивать меня?
Немецкий офицер вышел из-за большого валуна и остановился перед Алстером Скарлеттом. Его пистолет по-прежнему был нацелен американцу в голову. Скарлетт увидел молодого широкоплечего человека и сразу же сообразил, что они похожи. Немец был высокого роста, как Скарлетт, такой же самоуверенный и с такими же, как у него, ярко-голубыми глазами.
– Ради бога, мы же можем выбраться из этого ада! Зачем губить жизнь нас обоих или даже одного из нас?.. Я могу помочь, вы понимаете?
– Действительно можешь?
Скарлетт взглянул на человека, в чьей власти теперь оказался. Он знал, что не должен молить о пощаде, не должен выказывать слабость. Он должен оставаться спокойным и не терять присутствия духа.
– Слушайте меня… Если вас возьмут в плен, вы окажетесь в лагере вместе с тысячами других. Это в том случае, если вас не расстреляют. Очутись я на вашем месте, я бы не стал полагаться на какие бы то ни было офицерские привилегии. Пройдут недели, месяцы, может быть, год или даже больше, прежде чем займутся вашим делом! Прежде чем вас освободят!
– И вы в состоянии что-то сделать?
– Да, черт возьми, могу!
– А чего ради вы станете стараться?
– Я хочу выбраться из этого!.. И вы хотите того же!.. Если бы вы этого не хотели, я бы уже был покойником… Мы нужны друг другу.