Девушка у Орлиного перевала (Роум) - страница 2

Джорджина фыркнула — ни одно слово не прозвучало бы так осуждающе.

— Сентиментальная чушь, дядя Майкл! Сколько раз надо повторять: в бизнесе нет места сантиментам. Как ты знаешь, есть два места для нашего нового производства: одно здесь, другое в Ирландии. Настоящее месторасположение идеально подходит для наших нужд, так что нет никакого смысла тратить время, ехать в Ирландию, искать место там. Мы пообещали работу и знаем, что у нас есть возможность набрать достаточное количество рабочих на местном рынке рабочей силы. Власти стараются выполнить любое наше желание. Короче говоря, дядя Майкл, это место полностью отвечает нашим требованиям, и я не собираюсь обсуждать проблемы Ирландии и ее чувствительных беспомощных обитателей, имеющих репутацию не браться за дело сегодня, если его можно отложить на завтра. Я должна вести дело в условиях сильной конкуренции и не могу позволить себе просто возить за собой пассажиров, даже таких, которые носят за ухом трилистник.[1]

— Ты циник! — взревел Майкл, когда она остановилась, чтобы перевести дыхание. От ярости он затанцевал на месте: его гнев был так силен, что после первой же реплики он потерял дар речи.

Наблюдая за ним, Джорджина подумала, что, рожденный и выросший в Америке, он был больше ирландец, чем сами ирландцы. Фанатичный патриот с горячим темпераментом, способный смягчить любое сердце, когда ему этого хотелось, хладнокровно подумала она, — чтобы добиться того, чего он не мог получить иным способом.

Она еще больше распалила его гнев, когда, небрежно облокотившись о стол, начала выпускать в воздух кольца дыма, всем своим видом показывая, что готова сколько угодно ждать, пока он возьмет себя в руки. Майкл, до глубины души оскорбленный тем, как она манипулирует разговором, окинул племянницу возмущенным взглядом, раздраженно отмечая, что туго стянутые в узел черные волосы еще больше подчеркивают властность характера. На его вкус, женские волосы должны мягко обрамлять лицо, а не казаться вырубленными из мрамора. Не нравился ему также строго скроенный, без лент и рюшей костюм, который придавал ей вид недотроги, прекрасно подходящий для деловой обстановки, но убивающий надежды молодых людей на тайные объятия. Но больше всего он был оскорблен юмором в ее глазах, юмором, которым, по его мнению, мог обладать только он, и это его раздражало. Воинственно и громко он высказал свое мнение.

— Сантименты? Тебе не знакомо значение этого слова! Ты холодная бесчувственная женщина, играющая в деловые игры в мире мужчин! Где твоя женственность, девушка? Где та мягкость и теплота, которые ищет каждый мужчина в женщине? Ты подобна механической кукле с компьютером вместо сердца, прекрасная копия своей матери, это факт!