Антон многое умеет делать: танцует, поет, знает игры, ритуалы, прекрасно владеет английским языком — ну и, главное, — великолепный организатор: влюблен в детей, в педагогику.
Руфина Быкова работала раньше в паре с Антоном. Она полная противоположность Антону: характер и склад ума и даже образ мышления иной. О себе говорит так: «Может быть, жизнь у меня была трудной, но я рано узнала о том, что на свете есть зло и добренькой быть нельзя…»
Попробую проанализировать конфликты, которые произошли между вожатыми: первый в начале смены, а второй — в самом конце. В этих конфликтах очень типично выявились не только индивидуальности вожатых, не только манера их поведения, но и те типичные затруднения, с которыми сталкивается каждый, занимающийся практикой воспитания.
Первый конфликт проходил так: Руфина встретила отряд, который шел с Антоном на пляж…
— А вы все убрали за собой? — спросила она с присущей ей суровостью.
— Конечно, можете проверить, — отвечали ребята, переполненные радостью.
— Ну давайте проверим, — сказала Руфина. Отправились первым делом в спальные комнаты.
— А это что? А эта койка как заправлена? А это почему не на месте? А это где должно лежать? — град вопросов, разочарованные лица пионеров и совсем поникший Антон.
В этот день ребята сделали вывод: «Руфина такая злая, а Антон такой добрый…»
А Руфина ходила весь день среди ребят, чувствуя на себе отчужденные взгляды детей. Ходила — и придиралась, придиралась, придиралась. «Все три дня, — рассказывает Руфина, — я была жутко какой строгой. И, вы простите меня за грубость, мне так хотелось съездить по физиономии моему добренькому Антону…»
— А что Антон? — спросил я, ощущая совершенно невыносимое педагогическое положение Антона.
— О, Антон переживал. Но я нашла с ним общий язык. Помню, я пригласила его в комнату. Заперла дверь на ключ: и выдала все, что о нем думаю… Вы знаете, он плакал при мне. Плакал, как плачут дети… И я, — продолжала она, — сказала ему: «Ты хочешь казаться добреньким, ты боишься, чтобы ребята не увидели в тебе требовательного педагога. Ты не мужчина! И пока не станешь мужчиной — воспитателя из тебя не выйдет!»
— Ну и чем же закончился конфликт? — спросил я.
— Да потом было всё в порядке. Пошли на костёр, через три дня, и там ребята мне признались: «А мы думали, что вы злая…»
— Наверное, только девчонки, — не удержался и подковырнул я.
Руфина внимательно посмотрела на меня и неопределённо сказала:
— Ну, знаете!
Что означало это «ну, знаете», я тогда не понял, а сейчас совершенно точно знаю, что Руфина уловила мою расположенность к Антону, к его методе…