Начинается дискуссия. Все возбуждены, забыли про сон и торопятся высказать свою точку зрения на внезапно возникшую коварную проблему. Игорь тоже взволновался, и сонливость его исчезла, так же, впрочем, как и чувство вспученности; неплохо бы еще рубануть супу с хлебом. Беда в том, что, как ни говорите, тут есть политическая подоплека. Могут быть неприятности. Бабушка Вера считает, что надо завтра утром во всем признаться и лозунг переделать. Зачем же играть с огнем? Чистосердечное признание. (Все бабушки стоят горой за признание. Можно подумать, что они уже признались во всем, что натворили за долгую жизнь.) Тетя Дина нервно стискивает ладони.
– Боже, боже, какой ты растяпа, Горик! Она полагает, что признаваться глупо – почему не признался сразу? – а нужно сделать дома новый лозунг, кумач она берется достать, и незаметно заменить. По мнению же Марины, не нужно трепыхаться, пусть висит как висит: никто этих лозунгов так дотошно не читает.
– Держу пари на тыщу рублей, что он благополучно провисит до конца войны!
– Марина, ну как же можно?! – Тетя Дина возмущена не предположением дочери, а ее недальновидностью и легкомыслием.
Игорь наконец соглашается с хитрым планом тети Дины: написать новый лозунг и незаметно заменить. Тетя Дина предлагает сделать это в воскресенье у ее знакомой, живущей в Гнездниковском, в бывшем доме Нирензее, там большие коридоры и можно расстелить кумач любой длины.
– Хорошо, – говорит Игорь, – но меня удивляет одно. Откуда он узнал, что я учился в художественной школе?
– Горик, ты будешь меня ругать, но это, наверное, моя вина, – говорит тетя Дина с несколько торжественной и робкой улыбкой. И выпрямляется с готовностью принять какой угодно укор и удар.
– То есть?
– Горик, я не могла выносить твои рассказы. Я мучительно думала, не спала две ночи... Лиза в своем единственном письме писала мне: «Позаботься о том, чтобы способности Горика не пропали...» И вот Горик в о л о ч и т какие-то трубы по двенадцать часов, приходит грязный, в мазуте...
– Ну, ясно, ясно! Что дальше?
– Дальше я стала думать, я мучительно думала, перебирала, кто у меня есть. И нашла одного человека из главка – он брат моей хорошей знакомой Фани Громовой...
– Дина Александровна в своем репертуаре, – говорит Марина насмешливо.
– Его фамилия Громов. Ты не слышал?
– Нет.
– Я попросила Фаню, та меня познакомила, я все ему сказала, он был очень мил...
– Что ты в с е сказала?
– Я сказала, что ты мой племянник, одаренный художник...
– Какой я, к чертям, художник! – выпаливает Игорь в бешенстве.