— О, я на все согласна! Но куда мы бежим?
— Куда угодно-с.
Саломею Петровну, казалось, затруднил этот вопрос, и она вдумчиво спросила:
— Ваше имение далеко отсюда?
— Близёхонько, верст сто с небольшим; у меня там и дом, и все есть, и церковь, и все-с… Сделайте одолжение, Саломея Петровна… — сказал Федор Петрович, кланяясь.
— Я решилась… но каким же образом?
— Уж это как прикажете, — отвечал Федор Петрович, не зная сам, каким образом увозят.
Это покорное предоставление права распоряжаться было в духе Саломеи Петровны. Она подумала и сказала:
— Медлить нельзя; завтра в шесть часов вечера я приеду в галицынскую галерею… экипажу своему велите остановиться со стороны театра и ждите меня у входа. Только приезжайте в крытом экипаже, чтоб меня не узнали.
— Непременно-с, в шесть часов подле театра.
— Подле галицынской галереи.[23]
— Непременно-с! — повторил Федор Петрович и замолк, не зная, что ему дальше говорить.
— Теперь нам должно расстаться: я думаю, maman скоро возвратится, — сказала Саломея, вставая и подавая руку.
Федор Петрович не умел пользоваться правами героев романа и не смел выйти из границ форменного поцелования руки; поцеловал, шаркнул, поклонился и отправился.
Быть героем, хоть и не настоящим, а романическим, очень приятно. Федор Петрович, несмотря на неопытность свою по части приключений любовных, чувствовал однако же наслаждение и какую-то торопливую деятельность во всех членах. В продолжение всей ночи перед ним развивался сказочный мир и похищение царевен.
Рано поутру озаботился он о найме кареты в четыре лошади рядом и приказал денщику укладываться.
— Вчера три раза прибегала, вот эта, как ее… Василиса Савишна. По часу сидела, ждала вас, хотела сегодня поутру опять прийти.
— Не пускай ее, скажи, что дома нет.
— Да она ворвется, сударь, в комнату. Скажет, что подожду!
— Ну, не пускай, да и только! вот тебе раз!
— Уж если вы приказали, так не пущу!.. Чу, вот прилетела, стучит.
Федор Петрович молча присел в угол, а Иван подошел к двери и спросил:
— Кто там?
Ответа нет, а в дверь кто-то постукивает.
— Что за черт, кто там? — спросил Иван, приотворив, дверь.
— Я, Иванушка, — проговорила Василиса Савишна и сунулась в дверь.
— Позвольте-с, дома нет.
— Как дома нет?
— Изволил уехать.
— С кем же ты тут разговаривал?
— С кем разговаривал, я ни с кем не разговаривал.
— Вот прекрасно, я ведь слышала.
— Что ж что слышала? Я бранился на деревянную ногу, что из сапога вон не лезет; вот и все!
— Так я подожду.
— Нет, уж извините, мне надо идти, я запру.
— Ну, хорошо, я после приду; позволь мне только поправиться перед зеркалом.