Михаил напряженно смотрел в глаза Павла. Тот был невозмутим.
— Тебя должно было на лоскуты порвать. Батя. Как же так?
— А и порвало. Только я-то этого не помню. Мне гостинец кинули, люк прикрыли, дальше по своим делам пошли. Глаза продрал — тьма кромешная, толом воняет, как в аду, подо мной куски мяса валяются. Ну и ощущения… соответствующие. Как смог — себя обтрогал, все мое вроде при мне, одежки только мало. Тогда это чье? Я ж один вниз прыгал. Тоже, выходит, мое, а, Братка? Вылез кое-как, когда свет туда попал, посмотрел — точно, мое. Рукав куртки мой, ботинок мой, как раз на мне нету. Представил картинку, да? Ты мне когда про исцеления свои чудодейственные рассказывал, я сразу на заметку взял. Но у меня все гораздо скорее происходит. Как при ускоренной съемке. Так я половину себя в том колодце и схоронил. Кольцо обручальное на той руке осталось. Заставить себя слезть, забрать так и не смог. «Утеряла колечко…» — песня есть такая русская народная.
— Значит, метины все твои — из того колодца?
— А чего не спросишь, как мы там с «фенькой» вдруг столкнулись? Я, Братка, не ангелочком жил. На мне много, знаешь, чего…
— Что было, то прошло, Батя. Мы и там ангелами не были. Помнишь двух девчонок, что в горы увезли? Использовали — и под обвал.
— Памятливый ты, Братка. — Павел прилег, опершись на локоть. Выражение лица в шрамах не изменилось. — Метин моих потом еще добавилось. И сам, и люди помогали. Но ведь до того случая ничего похожего не было. Портили шкуру, кости ломал, но заживало и срасталось, как у всех. В природой определенные сроки.
— Слушай, может, у меня бред, но не выходит ли, что и ты, и я…
— Не выходит. У тебя — пять годов, а мой случай в феврале восемьдесят восьмого произошел. С того и началось.
— И никто не знает?
— Про тебя еще кто знает? Про меня тоже… Кто узнавал, тот долго не жил. Только мне эти чудеса самому делать приходилось.
Солнце наконец завалилось за берег на западе, и сейчас же небо и вода окрасились нежной розовой пеной. Два облака, заблудившиеся в чистом куполе, стали золотыми.
— Хороши над озером закаты, Братка, — тихонько сказал Павел. — А уж зимой как бывает… Эти бы закаты, да всем, кому мне охота, показать. Я тебе, Братка Миня, тоже кое-что покажу сегодня. Вот договорим только, да водки еще выпью. А то сильно больно получается.
— Может, не надо тогда? — Михаил сразу понял, о чем речь.
— Может, и не надо. Погоди, давай о насущном. У тебя в работе двое, девочка и неизвестный. Давай думать, чем они ЕЕ могли увлечь. Думай, Братка.
Михаил поднялся, натянул брюки, через голову набросил сорочку. Он и без Павла уже все обдумал. Выводы напрашивались сами собой.