Он боялся крикнуть и испугать Барбоса. От неожиданного ночного окрика тот мог не выпустить за спиной молоток, а, наоборот, опустить его, ударить по взрывателю. Или вскочить с пенька и ненароком наступить ногой.
Минный взрыватель рассчитан на тяжелый танк, но кто знает, в какое состояние и во что за десятилетия превратились стальные пружины в болотной земле.
Барбос замахнулся молотком, и не было у Осипова ни одного второго мгновения для обдумывания, для совета с сирели Арменом. Потом, позже, Осипов и сам не мог объяснить, почему он поступил так, а не иначе.
Барбос замахнулся и, раздайся в ту секунду треск сучьев, швырнул бы молоток наземь и кинулся наутек. Швыряя, он мог попасть и в минный взрыватель.
Барбос замахнулся молотком и услышал спокойный, несколько равнодушный даже голос:
- Не так молоток держишь, Валера.
- Чего? - переспросил машинально Барбос и, опустив до груди молоток, озабоченно посмотрел на него, а затем и оглянулся. - Почему не так?
Он повернулся спиной к мине и держал молоток у живота. Осипов прыгнул из кустов, обхватил железной хваткой Барбоса и заорал:
- Сидеть на месте! Всем!!!
…Во сне было иначе. То есть сначала все шло, как было, а когда Барбос замахивался молотком, Осипова охватывал такой парализующий страх за детей, что он не мог ни двинуться, ни языком шевельнуть. И просыпался в холодном поту.
Сейчас, на берегу Волхова, ему опять привиделся тот сон, и он опять покрылся испариной.
Прошло уже минут десять или больше, но взрыва не произошло.
- Почему они медлят? - охрипло после сна обратился Осипов к солдату. В глубине души он не хотел и боялся взрыва.
- В нашем деле торопиться - убиться, - с непонятным удовольствием пояснил солдат. - Минер ошибается только один раз.
От развалин не доносилось ни звука. Так, невнятные голоса вроде бы, но разобрать - ничего. Или чудятся голоса, ничего нет?
- Медлят все же, - опять не выдержал Осипов, а сам тайно молил: «Не надо, Январев! Еще попытаюсь!»
- Бикфордовым шнуром подрывают. Каждый поджечь, да в определенной очередности, да в укрытие отбежать… Время горения опять же долгое дело!
Вой сирены долетел и до очистных.
- Теперь ахнет! - сказал солдат, и сердце Осипова упало вниз.
Через несколько минут земля слабо качнулась - и раздался дальний хлопок.
- Сейчас остальные одиннадцать сработают! - горделиво объявил солдат. - Интервал - 60 секунд.
Но и через 600 секунд ничего не сработало. Солдат забеспокоился, Осипов - еще больше.
Послышались далекие голоса, множество голосов. И шум моторов, вой милицейской машины, сиплый сигнал «скорой помощи».