— На этот раз наши молодые коллеги представили нам не ощущения и воспоминания, а факты. Я их поздравляю. Некоторую скороспелость отдельных выводов мы, надеюсь, поправим в ходе дальнейшего следствия. Их версия…
— Это уже, извините, не версия, — резко заметил Виталий.
— …их версия, — ровным голосом повторил Роговицын, — довольно перспективная. А с окончательными выводами, как подсказывает опыт, спешить никогда не следует. Надо ещё поработать.
— Вы считаете возможным удовлетворить требование товарищей? — спросил Кучанский.
— Повторяю: надо ещё поработать. К сожалению…
— К сожалению, — подхватил Кучанский, — у Павла Иосифовича в производстве сейчас очень много дел. И поэтому, — он обернулся к Игорю, — нам пришлось выделить другого следователя.
Видимо, это было совсем не то, что собирался сказать Роговицын, потому что он резко опустил голову и посмотрел из-под очков на Кучанского, тонкие губы его сжались, и он холодно процедил:
— Как будет угодно.
— А ваше предложение, — как ни в чем не бывало продолжал Кучанский, — полагаю, следует принять. Ваше мнение, Юра? — он поглядел на Савельева.
— Необходимо принять, — кивнул в ответ тот.
— Профессор Очаков в субботу вернулся, — сказал Томилин. — И он согласен.
— Прекрасно, — ответил Кучанский. — Завтра осуществим эксгумацию и повторную медицинскую экспертизу, — он снова обернулся к Савельеву. — Как вы формулируете вопрос к ней?
— Есть ли на теле Лучинина прижизненные повреждения, которые могли привести к летальному исходу, — сурово сказал Савельев.
— Согласен, — Кучанский слегка прихлопнул ладонями по столу. — Я думаю, все, товарищи.
Виталий и Игорь вышли на улицу первыми. Вскоре к ним присоединились Раскатов и Томилин. Все вместе направились в горотдел.
— Эх, — вздохнул Виталий. — Если бы этот профессор Очаков был хоть на десять лет помоложе. Семьдесят три года — это же надо…
Все промолчали. Только Раскатов загадочно усмехнулся.
На следующий день, под вечер, часов около пяти, Виталий, тщательно завязав галстук на новой рубашке, до блеска начистив ботинки и проверив, как ложится на них складка собственноручно отглаженных брюк, отправился в медицинский институт, к профессору Очакову.
Всего лишь час или полтора назад оттуда позвонили, сообщив, что акт экспертизы готов и можно его получить, причём лично у профессора, так он велел передать.
Было решено, что за актом отправится Виталий. Он нервничал в этот день больше всех. Кроме того, но мнению Раскатова, Виталий должен был произвести в институте впечатление. «Свой брат учёный, — усмехаясь, сказал он. — Папаша тоже профессор».