— Та-ак. Значит, напишем, что проекта вы не видели. Это будет уже точно?
— Пожалуй. Хотя все-таки лучше выразиться так: по правилам проект должен был иметься, но я лично видел только эскизы.
— Насчёт проекта это ваше предположение?
— В некотором смысле, конечно.
— Предположения нам не нужны. Запишем факты: проекта вы не видели, а эскизы видели. Не возражаете?
— Ну, пожалуй, — неуверенно произнёс Черкасов.
— Вы в чем-то сомневаетесь?
— Нет, нет…
Игорь ещё раз исправил протокол.
«Это просто счастье, что Виталий с ним не встретился, — подумал он. — Представляю себе, что было бы».
Когда Черкасов, наконец, подписал последний лист протокола, Игорь как бы между прочим спросил:
— Кстати, Пётр Андреевич, у вас, кажется, есть дома пишущая машинка?
— Да, — тревожно ответил Черкасов. — Но я полагаю, это не криминал?
— Ну что вы, — Игорь заставил себя улыбнуться. — Просто хотелось бы узнать, не давали ли вы её кому-нибудь. Не помните?
— Нет. Хотя… позвольте, позвольте… — Черкасов провёл рукой по лбу. — Кому-то я её, помнится, давал…
— Хотелось бы знать.
— Извольте, — не очень охотно согласился Черкасов. — Постараюсь припомнить. Если удастся, я вам вечерком позвоню.
На том и договорились.
Черкасов, церемонно распрощавшись, ушёл. Руки ему Игорь не подал, и Черкасов инстинктивно не протянул свою.
«Что ж, — подумал Игорь, расхаживая по кабинету, — все-таки мучился я с тобой, кажется, не зря». Главное обвинение против Лучинина выглядело теперь более чем сомнительно.
Да и сам Черкасов. Он неискренен и завистлив. И наверное, завидовал Лучинину. Правда, он трус. И сам ничего не предпримет. Но подтолкнуть другого… И дать машинку… Кому же он её дал? Интересно, решится он это «вспомнить» или нет.
…Черкасов позвонил не «вечерком» а ровно через час.
— Вспомнил, — торжествующе сообщил он, словно это должно было послужить компенсацией за его по ведение в кабинете у Игоря. — Одному человеку давал.
— Кому же? — едва сдерживая нетерпение, спросил Игорь, локтем придвигая к себе бумагу. «Неужели Носову?» — мелькнуло у него в голове.
— Это, видите ли, Слава Небогов. В редакции газеты работает. И больше никому. Право слово, никому!
Последние слова прозвучали, пожалуй, не вполне искренне.
«Вот тебе и раз, — удивлённо подумал Игорь. — Кто же это такой Слава Небогов?»
Утро застало Виталия за городом, на раскалённом, обдуваемом ветром Свирском шоссе.
Серая и узкая асфальтовая лента, на которой, словно лишаи, проступали то тут, то там зернистые и неровные круги булыжника, вилась среди бесконечных полей, где волновалось под порывами ветра золотистое море ржи или вдруг изумрудным пушистым ковром расстилались посевы овса и гречихи. Дорога то неутомимо взбиралась вверх, то вдруг долго шла под уклон, на миг ныряя в прохладную тень перелесков и снова окунаясь в душный жар полей.