Тактика была выбрана, и мы, не теряя времени, поехали ко мне, чтобы быстренько умыть Инку и пристроить ей на живот подушку.
Получилось весьма жизненно, Инесска и впрямь кардинально изменилась, а очки в пластиковой дешевой оправе и бесформенный пиджачок довершили образ активной беременной общественницы.
Я достала чистый лист, несколько разных ручек, и мы, не заморачиваясь, изобразили разнообразные подписи псевдожильцов.
Через полчаса в полной боевой готовности мы вернулись во двор. Я, чтобы случайно не попасть на глаза Ляле, укрылась за домиком на детской площадке.
Прошло всего двадцать минут, а я уже извелась от нетерпения и, ерзая на бревнышке, не отрываясь, смотрела на подъезд. Дети, словно дикие животные, сначала присматривались и обходили меня стороной, но быстро привыкли, перестали принимать за одушевленный объект и стали скакать чуть ли не по голове.
Наконец дверь распахнулась, и на улицу выкатилась сияющая Инка.
– Прошло как по маслу, – похвасталась она.
– И это все? – возмутилась я. – Требую рассказа в деталях!
Мы уселись в машину, и Инесска добросовестно удовлетворила мое любопытство:
– Позвонила в дверь. Ляля: «Кто там?», я – бодрым таким голоском: «Подписи против заправки собираю!» Она открыла, вся красивая такая, в шелковом халатике и давай меня нахваливать, мол, какая вы молодец, в положении, а для людей стараетесь, ходите, время тратите… Подписала, в общем.
– Ну, а как ты до телефона-то добралась?
– Все гениальное – просто. Сказала, что сотовый разрядился, а мужу позвонить позарез надо. Она, конечно, меня впустила. Телефон оказался в прихожей, и я водички попросила, чтобы спровадить ее на кухню. Ну, и дело в шляпе!
– Грамотно мы все обстряпали! Сейчас Петрову отчитаюсь, пусть поразится нашей оперативности.
Петров поразился и похвалил, что было особенно приятно – ведь похвала опера дорогого стоит.
От Настены новостей пока не поступало, и мы обе были на нервах. На месте не сиделось, а по делу предпринять, увы, было больше нечего. Инка поехала домой, примерять обновы на Даньку и Кирюху. А я в преддверии бурного развития истории с выкупом решила утрясти все возможные вопросы по работе. Было часа четыре, и в случае необходимости я вполне могла успеть в редакцию до конца рабочего дня и обсудить спорные четверостишия. Почти не сомневаясь, что таковые имеются, я достала рабочий мобильник. На дисплее висело оповещение о двух неотвеченных вызовах, Тамара уже жаждала со мной пообщаться.
Перезвонив Неволькиной, я выяснила, что три четверостишия в имеющемся виде она принять категорически не может. Зная по опыту, что подобные ситуации лучше утрясать по горячим следам, я сказала, что могу подъехать, и получила милостивое согласие на аудиенцию.