Тают снега (Братны) - страница 6

— Может быть, сразу к Хрыцько, а? — спросил солтыс. Он все время думал, как бы избавиться от этой девушки. И решил, что поедет «в повят». Был бы это зрелый мужчина, с сильной рукой. Она не для наших «кавалеров», которые из-за войны до двенадцати лет буквы не видели, а всего другого уже насмотрелись.

Мосур не ответил, но послушно свернул к усадьбе Хрыцько.

Здесь он вышел первый.

— Конец всем мученьям, — сказал он мягко. — Вот мы и дома.

Девушка медленно, как будто делала большое усилие, поднялась с сиденья и как-то боком сдвинулась в другую сторону. Неестественно изогнувшись, она на ощупь поискала свой портфель, который был у Мосура в руке. Заинтригованный, немного возбужденный, он обошел машину. Но девушка, спотыкаясь о всякий хлам, уже бежала к освещенной керосиновой лампой двери халупы. На пороге стоял Хрыцько. Нервно схватив протянутую для приветствия руку, девушка вдруг обернулась.

— Это он, — крикнула она неестественно высоким голосом, глядя в лицо идущему за ней Мосуру. Мужчина остановился. Не спеша поставил на землю портфель. Их взгляды сошлись. Оба крестьянина застыли от изумления.

— Это он! Он! Он! — снова крикнула учительница и бросилась в сени незнакомого дома, как в долгожданное убежище.

— Подожди! — прохрипел Мосур. — Возьми. Отдай ей… — Он подал портфель Хрыцько и вдруг повернулся на каблуках. Мгновенно включил мотор. Двигатель взревел на полных оборотах, «виллис» описал круг и канул в темноте, разрезая ее злым светом фар.

2

Впервые она увидела его года три тому назад.

Прошла ночь. День, в который случилось это несчастье, был спокойный. Проснувшиеся люди стали воздвигать над деревней хоругвь дыма. Заревела скотина. Все предвещало хорошую погоду.

Нина остановилась у колодца. Потянулась, как бы желая коснуться руками неба. В какой-то момент она замерла с руками, поднятыми над головой, и расхохоталась. Со стороны реки, откуда-то с зеленеющих озимыми полей, шел в солдатском мундире милиционер.

— Как спалось? Поле мягкое, да, пан плютонόвый?[6] — атаковала она.

— Черт, — сказал милиционер, останавливаясь возле забора. У него было серое от бессонницы лицо.

— А где аппаратура? — снова насмешливо запела девушка.

Сержант посмотрел на ее чересчур худые, еще девические ноги и нехотя пожал плечами.

Уже неделю после той ночи, когда отряд УПА уничтожил около десяти сельских постов МО,[7] гарнизон Рудли брал с собой телефонный аппарат и на ночь прятался в непросматриваемых даже для зорчайших глаз бандеровских разведчиков окрестных нолях и оврагах. Молодая, еле живая, местная власть на день мчалась назад в деревню.