— Не разбудил?
— Нет. Появилось что-то новое?
— Хочется надеяться. Я как раз составляю протокол о месте убийства Насера… Ну, ты понял, о ком я…
— Понял.
— У меня снова следы обуви. Невооруженным глазом их не увидеть. Но я обработал комнату люминолом.
Старый добрый люминол. Вещество, которое проявляет малейшую частицу железа, а значит, и малейший след крови. Через десять лет после убийства пятнышко гемоглобина, отмытое хлоркой, засветится при контакте с этим веществом.
— Следы кроссовок, — продолжал Пюиферра.
— Тридцать шестого размера?
— В точку. Бред какой-то.
Новое подтверждение теории Волокина. Касдан вздохнул. Кому понадобилось, чтобы его последнее расследование раздвинуло границы ужасного? Русский говорил ему: «Пусть мне тридцать, но из нас двоих новичок — вы». И был прав.
— Но что еще хуже, — продолжал эксперт, — их несколько.
— Несколько следов?
— Несколько детей.
— Что?
— Определенно. Разве что убийца сам себе наступал на ноги.
Внутри у него все оборвалось. В голове что-то вспыхнуло. Такое чувство, будто он на борту падающего самолета. Касдану вспомнилась еще одна деталь. При первой встрече Волокин упоминал о детском заговоре. Он говорил об одном ребенке, но само слово оказалось точным. Словно русский уже тогда предвидел правду.
— Следы перекрещиваются. И все маленького размера. Кури я травку, наверно, решил бы, что его замочила шайка обкуренных ребятишек. Некоторые отпечатки более четкие, чем первый. Я отправил их в Форт Рони-су-Буа, в Институт криминалистических исследований национальной жандармерии. У них есть каталоги всего на свете. Оружия, отпечатков зубов, отпечатков ушей. А также указатель слепков обуви.
— Ты уже не уверен, что это «конверсы»?
— Нет. На самом деле рисунок совпадает не полностью.
— К черту. Выходит, я два дня разрабатывал ложный след?
— Ничего ты не разрабатывал, Дудук. То, что я тебе позвонил, просто любезность с моей стороны.
Касдан подавил гнев.
— Это все?
— Нет. Здесь тоже были частицы дерева.
Щепочки, найденные на балконе собора. Деталь, которая совершенно выпала у него из памяти.
— Дерево то же, что и в прошлый раз?
— Пока рано судить. У меня и по первым пробам еще нет результатов. Эти тоже отправили в лабораторию в Лионе. Скоро узнаем.
— О'кей. Перезвони мне поскорее. И… спасибо.
— Не за что, старина.
Армянин почувствовал — или ему только показалось — действие снотворного. Мозг реагировал с опозданием. Он все больше расслаблялся. Мысли отпускали его. Сознание расплывалось, как лужица теплого чая. Он включил принтер, чтобы распечатать последние сохраненные страницы о детях-солдатах. Встал, чтобы забрать распечатки, и замер.