— Ты кто такой, недомерок?
Человечек испуганно взвизгнул, попытался удрать, но Шед приподнял его над землей. Кривые ножки замолотили по воздуху. Личико карлика сморщилось в жалобной гримасе, он захныкал, из глаз потекли слезы.
— Не бейте меня, упыряки! Я все сделаю, что хотите.
— Еще раз спрашиваю, кто ты такой? — злобно рявкнул рыцарь.
Я подошел, положил руку ему на плечо.
— Сэр Шед, ты б полегче, — попросил я. — Встретили говорящее и даже наверняка мыслящее существо, а ты норовишь вытрясти из него душу.
— Да я ж легонько, — смутился рыцарь. — Для острастки.
— Знаю я твое легонько, — поморщился я. — Испытал на собственной шкуре.
— Ну ты не сравнивай, — хмыкнул воин.
— Это существо может знать, как нам выбраться отсюда, а ты его сейчас задушишь. Потом с нежитью говорить будешь?
— Ты прав, — медленно кивнул рыцарь, — извини, маг, погорячился.
Шед поставил карлика на ноги, но хватку не ослабил. Человечек со все возрастающим изумлением наблюдал за нашей перепалкой. Круглые глаза выпучились, брови поползли вверх. Он ткнул в нас дрожащим пальцем, спросил заикаясь:
— Вы что, не нежить?
Мы переглянулись. Да, на нормальных людей мало похожи. Грязные, исцарапанные до неузнаваемости, откровавленные. Одежда превратилась в жалкие лохмотья. На черных от крови и грязи лицах белеют безумные глаза. Для достоверности клыков не хватает. Будь мы в Генте, обыватели разбегались бы с криками ужаса.
— Здесь я задаю вопросы! — рыкнул Шед.
Но карлик пропустил это мимо ушей. Зыркал то на меня, то на Шеда, рот распахнул в немом удивлении.
— Вы живые? — тихо спросил он.
— Нет, Мрон тебя побери, совсем мертвые, — съязвил я. — Ты будешь нам отвечать или нет?
— Живые! — радостно взвизгнул человечек. — Живые! Живые!..
Он извернулся, вырвался из хватки Шеда, оставив в кулаке рыцаря кусок своего балахона, и стал бегать вокруг нас. Даже приплясывал от избытка чувств. На бурой мордочке выражение запредельного счастья. Я слышал, как он кричит что-то на незнакомом языке в мятущееся небо. Потом бухнулся на колени, поцеловал землю, тут же вскочил, кинулся за прилавок. Занял своя место, стал перебирать скляницы и кувшины, что-то бормоча под нос.
Рыцарь посмотрел круглыми глазами на него, потом на кусок ткани в руке, в сердцах плюнул, обернулся ко мне. На лице досада и растерянность. Он развел руками, беспомощно улыбнулся.
— Слышишь, маг, если мы не выберемся отсюда в ближайшее время, я с ума сойду. Мистика сплошная! Сначала с нежитью деремся, теперь маленькие зеленые человечки мерещатся.
Я устало вздохнул, с тоской посмотрел в небо. Даже оно тут мертвое. Жизнь — это глубокая лазурь, белые барашки облаков, стремительный полет птиц в вышние. А это небо шевелится, словно подгнивший вурдалак. Или как озеро тухлой слизи. Но это не жизнь, а агония. Горячий сухой ветер доносит запахи гари, тлена и разложения.