Лаверн вздрогнул и, подняв взгляд вверх, увидел то, что и ожидал увидеть.
По лестнице не то взбирался, не то парил в воздухе над ступеньками какой-то старик, окруженный желтоватым, сернистым облаком. Он находился к суперинтенданту спиной, но, когда Лаверн внимательнее рассмотрел его, привидение неожиданно остановилось. Старик повернул голову. Когда он увидел Лаверна, его горящие глаза сузились от удивления. Томас Норт медленно перевернулся в воздухе. В своей маленькой, однако сильной левой руке он сжимал кинжал, которым были в свое время заколоты Эдисон и Мэй, а также в 1188 году раввин Давид с Кроличьей улицы.
Прежде чем Норт успел что-либо сообразить, Лаверн взлетел вверх по лестнице и набросился на него. Рыцарь принялся вслепую отмахиваться ножом. Вернон резко отпрянул назад, и лезвие со свистом рассекло воздух прямо перед его лицом. Затем, схватив духа за левый рукав, Лаверн с силой нанес удар ему по лицу.
В этот удар он вложил нечто большее, чем обычное прикосновение маны, потому что в то же мгновение Норт отлетел, ударился о стену и исчез. Лаверн с удивлением осмотрел свой кулак и издал возглас изумленного облегчения.
Но уже в следующее мгновение ощутил в спине острую, жгучую боль и увидел Норта, стоящего на ступеньках внизу. Старик сжимал в поднятой руке кинжал. Вернон понял, что получил в спину удар острым лезвием. Не давая Лаверну возможности ответить, старик одарил его зловещей улыбкой, вонзил полицейскому прямо под ребра нож и повернул его. У Вернона от неожиданности перехватило дыхание, и он полетел с лестницы вниз. Старик при этом отклонился немного в сторону.
Лаверн приземлился на спину у подножия лестницы на том самом месте, где умер его сын. С неожиданным для столь преклонного возраста проворством убийца устремился по ступенькам вниз, опустился на колени возле беспомощно барахтавшегося полицейского и вонзил кинжал прямо ему в сердце. Раз, два, три. С губ Лаверна слетела невнятная и, увы, бесполезная угроза, и суперинтендант затих, устремив в пространство безжизненный взгляд. С ним было покончено. Однако для того, чтобы окончательно убедиться в этом, старик прижал к горлу жертвы лезвие кинжала и одним движением перерезал его.
Норт всегда обходился с преступниками именно таким образом. Он был рыцарем двенадцатого века, для которого убийство — дело обычное. Столь же обычным был и отвратительный запах, исходивший от его тела. Не запах гниения, а запах человеческого тела, типичный для людей того времени. По телу Норта ползали черные вши — они обитали в седых волосах и были постоянными спутниками его жизни вплоть до самого смертного часа. Отказываясь признавать время, Норт существовал вне его. Он был неживым и в то же время неумирающим олицетворением силы воли.