— Ну… более-менее. Спасибо.
— Не за что, — улыбнулась Головастик. — А знаешь что? Давай-ка я оставлю апостола Павла вам с Леной. Он ведь пока не знает, что я Тиаммат и Баал в одном лице, а когда узнает, очень расстроится. С его точки зрения я не должна существовать.
— А когда он узнает, что ты — Сатана…
— А вот тогда ничего не произойдет. Во времена Павла Сатану и Бога еще не противопоставляли друг другу. По мнению Павла Сатана — просто архангел для грязных поручений. А вот Баал — это уже серьезно. Особенно если учесть, что раньше он был аватаром Бомжа.
— Как это? — не понял я.
— Элементарно. Вавилонский Бел превратился в финикийского Баала. Но потом Бомжу очень понравился аватар Элохим, от Баала пришлось отречься, а я не могла оставить такую хорошую маску валяться на дороге. Я тогда отвечала почти за всех языческих богов, мне это нравилось. Глупо, конечно…
— Почему глупо?
— Потому что время свободы прошло. Как только Бомж сообразил, что можно объявить себя единственным властелином вселенной, все сразу изменилось. Раньше нас было больше. В одном только Вавилоне нас было двенадцать и у каждого были ученики…
— А куда они подевались? — спросил я.
Головастик вздохнула.
— Глупые мы были, — сказала она. — Глупые и дикие, такие же, как люди в те времена. Люди создают богов по своему образу и подобию. Мы дрались друг с другом, устраивали настоящие войны, однажды даже потоп устроили, не всемирный, правда, но все равно нехилый. В конце концов нас осталось трое: я, Бел и Иштар. Что случилось с Иштар — не знаю, ей надоели наши божественные игры, она ушла к людям и перестала с нами разговаривать. Может, до сих пор где-то живет, а может, и умерла давно.
— Разве боги умирают? — удивился я.
— Конечно. От несчастного случая, например, или от самоубийства. Долго жить очень тяжело, особенно вторую тысячу лет. Память переполняется, дежа вю постоянно одолевает, кажется, будто не живешь, а сон видишь. Многие не выдерживают.
В дверях кухни появился Павел.
— Шолом! — сказал он.
— Шолом, — отозвалась Головастик и разразилась длинной тирадой на иврите.
— Проблема, — сказал я. — Ни я, ни Лена на иврите не говорим.
— Вы можете общаться с ним телепатически, — заметила Головастик.
— Это… Это как-то неправильно.
— Как знаешь, — сказала Головастик.
И снова заговорила на иврите.