Пьер опустил газету и устремил на Анн вопрошающий взгляд.
– Я решила сдать Лорану нашу маленькую заднюю комнатку, – заявила она. – Наверху действительно очень плохо. Отопления нет, раковина засорена…
Произнося эти слова, она спрашивала себя, зачем она пытается оправдываться перед отцом. Она ни перед кем не обязана отчитываться.
– Да, да, очень хорошо, – неопределенно буркнул Пьер. И снова уткнулся в газету.
– Что хорошо? – спросила она.
В ее голосе прозвучала нотка вызова. Пьер поднял к ней лицо провинившегося стареющего дитя.
– Что Лоран поживет у нас, – ответил он.
– Ты действительно так думаешь? Или разыгрываешь комедию?
– Нет, почему?
– Ты никогда не задавал себе вопросов обо мне и Лоране?
От испуга его глаза стали круглыми, словно нарисованными.
– Какие вопросы ты хотела бы услышать?
Анн глубоко вздохнула, довольная тем, что он ничего не подозревал. Наконец-то, после стольких месяцев беспроглядной мглы, у нее наступил ясный день. Она пристально посмотрела отцу в глаза и сказала:
– Ты, конечно же, ни о чем не догадываешься, папа! Ты до сих пор не понял, что я люблю и что меня любят!
Он вздрогнул:
– Ты не сможешь переделать свою жизнь с этим юношей.
– Переделать жизнь, сделать жизнь! Ни с кем жизнь не делают!
– Я свою сделал с единственной женщиной – с твоей матерью, – произнес он с таким пафосом, будто стоял на подмостках.
– Ты и Мили – это было тридцать, нет, тридцать пять лет назад. В другую эпоху…
Он суетливо поддакнул:
– Да, конечно… Ты права… все изменилось с тех пор… – По его лицу пробежала тень какой-то мысли, и он добавил: – И все-таки – как же Луиза?..
– А что Луизе до моей жизни? – закричала Анн. – Если она чем-то недовольна, мы выставим ее и возьмем на ее место кого-нибудь другого!
– О нет, не выгоняй ее! Мы к ней так привыкли.
– Правильно, именно привыкли, но нужно уметь менять привычки!
Казалось, справедливость последнего замечания задела Пьера за живое. Он внимательно, с неподдельным испугом и восхищением посмотрел на дочь. Как будто на его глазах она без всяких усилий передвинула тяжелый предмет. Он поднялся, отбросил газету и заговорил вдруг с неоправданной экзальтацией. Глаза сверкали, слова во рту теснились, не уступая друг другу очередь на выход:
– Верно… Временами нужны жизненные перемены… Изменить все сверху донизу… Прошлое не должно мешать настоящему… Невозможно идти вперед, постоянно огладываясь назад…
Она удивленно выслушивала его одобрительное старческое подстрекательство. В который раз он понял все совершенно не так, совсем наоборот, и высказался напыщенно и запутанно. Подавленная и погрустневшая, она тихо сказала: