С грохотом закрылась аппарель. В кабину по отдельному трапу поднялся экипаж. Зарокотали прогреваемые моторы.
– Свидимся, Платон Петрович! До скорого!.. – напрягая голос, заглушаемый воем винтов, прокричал Святой.
– Прощай! – подняв и резко опустив руку, словно давая старт разбегу, ответил магнат.
Машины съехали с бетонных плит на обочину взлетной полосы.
Преодолевший земное притяжение самолет набирал высоту. Крылья лайнера врезались в белую паклю облаков, а земля убегала внизу, словно скручиваемый в рулон ковер.
Господин Бодровский долго всматривался в безбрежный простор неба с бледнеющей точкой самолета, уходящего за горизонт.
– Место Святых на небесах, земля принадлежит грешникам! – произнес магнат, усаживаясь в лимузин.
Помни обо мне – шепчет прах.
Петер Гухель
Все было буднично, как и обещал продюсер Стэллы. Дробин с Гуляем, по-свойски развалившись в багажном отсеке, старались лишний раз не попадаться на глаза. Вовка несколько минут покрутился на жестких ящиках и заснул как ни в чем не бывало. Павел, не обладавший уникальной способностью Гуляя спать в любом положении, сидел рядом и скучал.
Самолет надсадно гудел. Двигатели, словно ископаемые ящеры, жалобно скулили. Иногда машину била мелкая дрожь, и Дробину казалось, что еще чуть-чуть – и самолет начнет падать. Он толкнул друга локтем в бок:
– Просыпайся!
– Отцепись… – недовольно буркнул Вовка сквозь сон.
Гуляй действительно собирался проваляться так до посадки. Роль технического помощника шла ему как нельзя лучше.
– Кончай дрыхнуть, – взмолился Паша, видя, что напарник и не думает открывать глаза. – Я тут с ума сойду.
– Отвлекись. Найди себе какое-нибудь занятие. Гранатомет, что ли, почисти или там кроссворды поотгадывай. Мог бы уже привыкнуть к закрытым помещениям, честное слово!
– Очень смешно! – Обиженный, Дробин встал и направился к двери.
– Ты куда?! – все так же сквозь сон спросил Гуляй.
Ответа не было. Вздохнув, он перевернулся на другой бок, чтобы оставаться лицом к ящику с оружием. Это получилось у него помимо воли. Так заботливая мать ночью следит за колыбелью.
Бросив приятеля одного, Дробин примостился у иллюминатора в кресле второго класса. На него никто вначале не обратил внимания. Вдоль по проходу сновали длинноногие блондинки и подозрительного вида юнцы из танцевальной группы. У Паши была возможность насмотреться на голубых в следственном изоляторе. Они не вызывали у Дробина отвращения. Он рассматривал их существование в природе как вынужденную необходимость. Так, по крайней мере, было до сих пор… Один раз Паше показалось, что мимо прошел Святой, щелкнув своим фирменным «Кодаком».