Однако прошла минута-другая, а Олег все не шел. Через десять минут Людмила поняла, что ее ожидание напрасно и ей пора уходить. Нельзя сказать, что она очень уж расстроилась, но ее самолюбие было уязвлено.
«Ты совершенно правильно поступила, сдав его Большакову, – прошептал внутренний голос. – Все равно этот Морозов – неудачник. И ты бы никогда не смогла быть с ним счастлива…»
* * *
О прибывшей почте компьютер, как обычно, сообщил легким перезвоном. В этот момент Большаков только-только открыл папку с досье на коммерческого директора торгового дома «Валентин» некоего Филимонова Павла Львовича. Скрытый контроль над финансовыми потоками этого учреждения, а также установленная в офисе и в квартире Филимонова подслушка подтвердили предположения о том, что коммерческий директор не только перебирает со своими полномочиями, но и, судя по крупной сумме, несколько дней назад переведенной в Западную Европу, вот-вот собирается слинять из Москвы.
«Нет, дорогой, – усмехнулся Большаков. – Ты уедешь отсюда голым! Если вообще уедешь…»
Совсем некстати компьютер вновь напомнил о себе – пришло очередное послание. Большаков недовольно нахмурился, но папку в сторону не отложил – дело Филимонова казалось ему куда более занятным и перспективным, чем ситуация на рынке ценных бумаг или сводка криминальных новостей. Ничего другого по электронной почте прийти не могло. Для сброса серьезной информации этот канал не годился. Что же касается важных дел, то они, как правило, решались по телефону, часто – при личной встрече.
Перевернув очередную страницу, Большаков внезапно поймал себя на том, что думает уже не о коммерсанте Филимонове, а о Тоне Панкратовой.
«Почему именно о ней? – вопрос застал его врасплох. Подавив легкое смущение, он попытался рассуждать логически: – В отличие от Филимонова, она непредсказуема и поэтому все еще на свободе. На поиски брошены лучшие специалисты. Но что толку? Ведь она действует, как маньяк, – по внутреннему импульсу. А охотиться на маньяка – дело неблагодарное. Вот если бы она сунулась куда-нибудь в газету или на телевидение – тогда бы мы ее быстро просчитали…» Окончательно потеряв интерес к делу Филимонова, Большаков отложил папку в сторону и, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, повернулся к компьютеру.
Зевнув, пробежался по биржевым новостям. Криминальная сводка тоже ничем оригинальным не порадовала. Однако стоявшее третьим в списке послание заставило его побледнеть. Но прошло всего лишь мгновение, и непроизвольный испуг вытеснили чувства совершенно противоположные.