Она парила над землей, словно птица. Большая, блестящая птица с серебряными крыльями. Золотые поля, изумрудные леса, извилистые реки – все это находилось далеко внизу и было так прекрасно, что у нее дух захватывало. Желтое, зеленое, голубое перемешивались, образуя серую дымку, но даже сквозь эту дымку можно было разглядеть яркие цветы, листья на деревьях и плещущуюся в воде рыбу…
Она взмахнула крыльями, чтобы взлететь еще выше, но вдруг поняла, что теряет равновесие. Тело перестало ее слушаться, крылья отделились от туловища и, медленно кружась, стали опускаться вниз. Каким-то чудом ей удалось удержаться в полете. Она ухватилась за пушистое облако, вязкое, как сладкая вата, и… открыла глаза.
Первое, что Маргарита увидела, была шершавая стена, выкрашенная в мертвенно-болотный цвет. Затем взгляд переместился вправо и уперся в окно, закрытое жалюзи, сквозь неплотно сомкнутые пластины которого пробивался свет. Маргарита попыталась приподняться, но не смогла – тело, словно налитое свинцом, ее совершенно не слушалось. Единственное, что ей удалось, так это повернуться на левый бок. Она подняла глаза, и взгляду ее предстала выцветшая репродукция картины Васнецова «Три богатыря». Какой-то умник подрисовал Алеше Поповичу черные усы щеточкой, отчего младший из богатырей стал неуловимо похож на Адольфа Гитлера. Маргариту это рассмешило, хотя для смеха, в общем-то, не было никакого повода. Она хотя и не была привязана к кровати, на которой лежала, но от слабости не могла пошевелить даже мизинцем.
Ей сделалось страшно – она никак не могла объяснить себе, каким образом очутилась в этой комнате. Постепенно сознание стало проясняться. По крайней мере, все то, что произошло в аэропорту, она помнила достаточно отчетливо: знакомство с Суворовым, террориста с пистолетом в руках, падающих под пулями охранников. Провал наступил после того момента, когда ее втащили в «Мерседес» и сделали укол в предплечье…
Почувствовав, что вновь проваливается в сон, Маргарита усилием воли заставила себя разжать веки и до боли в глазах принялась рассматривать васнецовских богатырей. Они были такими родными и так напоминали детство, что от умиления на глазах выступили слезы. От столь бурной реакции Маргарите сделалось не по себе.
«Сволочи… Вкололи какую-то дрянь: то чуть сдуру не расхохоталась, а теперь вот распустила нюни при виде этой дурацкой репродукции. Нет, так нельзя. Надо немедленно брать себя в руки, чтобы понять, в какую историю я влипла на этот раз…»
Скрипнула дверь. Маргарита быстро закрыла глаза и притворилась спящей. Головная боль мешала сосредоточиться и понять, сколько человек вошло в комнату. Похоже, двое, и, судя по тяжелым шагам, это были мужчины. Комната сразу наполнилась едким запахом пота.