В неофициальной обстановке, за ужином в итальянском ресторане они обсудили ситуацию. Приятель, сменивший мундир на демократичный гражданский костюм, под которым угадывалась военная выправка, с грубой откровенностью заявил:
– Паршиво выглядишь, старик. Располнел и круги фиолетовые под глазами… Во всем надо знать меру!
Хоукс кисло улыбнулся, давая понять, что возразить ему нечего. После перелета над океаном его подташнивало. Приятель из Пентагона, напротив, был весел и бодр. С аппетитом доев отменный ужин, он напрямую рубанул:
– Я замну дело при одном условии.
– Каком? – привстал с кресла Стив.
– Ты уберешься с флота. Подашь рапорт об отставке. Иначе скандала не избежать. И не дай бог, если о тебе разнюхают газетчики…
Слова прозвучали как приговор, не подлежащий обжалованию. С военной карьерой было покончено. Расставшись с флотом, мистер Хоукс впал в жестокую депрессию.
Он перебрался в пригород Канзас-Сити, купив на выходное офицерское пособие дом в рассрочку. Завел собаку, машину и любовницу, пытаясь жить жизнью нормального обывателя. Но периодически срывался, уходя в штопор наркотического загула, приправленного пьянством в одиночестве. Отходя, он ненавидел себя. Распухшая фиолетовая физиономия в зеркале вызывала приступы рвоты.
Еще до позорного увольнения с флота скончался отец Хоукса. Ферма перешла по наследству к сыну, и он незамедлительно продал ее за полцены. Положив деньги в банк, отставной моряк не прикасался к ним, хотя испытывал жгучее желание промотать отцовское наследство до цента. Так продолжалось до тех пор, пока любовница, волевая женщина с роскошными рыжими волосами, не уговорила Стива лечь в клинику, о которой ходили легенды.
Лечебница находилась в Мексике, а основал ее русский эмигрант, бежавший от ужасов революции. Местное население, преимущественно индейцы, считали русского колдуном. Древний, словно пирамиды ацтеков, старик врачевал голливудских звезд, знаменитостей политической сцены и просто очень богатых клиентов. Лечение было анонимным, основанным на травах и природотерапии. Хотя стопроцентной гарантии знахарь никому не давал, мистер Хоукс, угрохавший все свои сбережения, включая отцовское наследство, надеялся на него как на бога. Он давился горькими снадобьями, ночевал под открытым небом на сожженном солнцем горном плато, ел сырое мясо гремучих змей, политое студенистой вытяжкой из сердцевины кактусов. Может, знахарь и был гениальным шарлатаном, но болезнь Стивена отступила. Из Мексики он вернулся посвежевшим, полным сил и энергии предприимчивым американцем. Жизнь заиграла новыми красками.