Миша задумался.
Перед ним поблёскивала Нева. Вот она, большая, многоводная, быстрая, стремительно течёт в море, чтобы слиться с ним, и никакая сила не повернёт её назад…
— Когда мы фашистов разобьём, война кончится, но борьба не кончится, Миша, ещё очень долго. Как до войны к нам посылали всяких шпионов и диверсантов, так и после войны нам надо будет ухо держать востро. Ещё ох сколько нам с ними придётся повозиться!..
— Так кто же к нам шпионов посылать станет, когда мы разобьём фашистов? — недоверчиво спросил Миша.
— Это, дорогой, ты попозже поймёшь. А пока иди-ка отдыхай, — сказал Бураков.
Миша не тронулся с места. Ему показалось, что Бураков не ответил на последний вопрос, чтобы ещё раз напомнить Мише его ошибку. На душе опять стало тоскливо, и мысли снова вернулись к шайке.
— А зачем он мне велел к семи часам прийти?
— Кто?
— Брюнет.
— Наверно, хотел рассчитаться с тобой, отомстить. Когда он тебе это сказал?
— Как только я вернулся с Молококомбината. Крендель поджидал вот здесь.
— Ну, и что? — заторопил Бураков.
— Дал противогаз и велел…
— Снимай противогаз, — резко перебил его чекист. — Живо! Это мина, а не противогаз.
Он быстро вытащил коробку… Это был самый обыкновенный советский противогаз.
— Этот ли противогаз он тебе дал? — с недоумением спросил Бураков.
— Да.
— Ничего не понимаю. Зачем же он дал такой противогаз?
— Не знаю. «Носи, — сказал, — не снимай, а ровно в семь приходи к нам».
— Нет, тут что-то не так…
Миша, расстроенный своим промахом, перестал соображать и растерянно смотрел на Буракова.
— Тут что-то не так, Миша, — повторил Бураков. — Сначала я испугался. Думал, что они повесили на тебя мину, чтобы взорвать её… Странно… Ну, в общем, не горюй. Теперь ты свободен. Забудь об этих ворах, как будто тебе приснился нехороший сон. Мне пора. Спокойной ночи. Увидимся ещё.
Бураков ушёл. Миша стоял на набережной, не замечая, как холодные капельки ползли ему за воротник. Слова утешения, сказанные Бураковым, конечно, не могли вернуть Мишу в прежнее состояние. Двадцать минут назад он считал себя чуть ли не героем, а в результате оказался «шляпой». «Чем я лучше Васьки и Стёпки? — думал он. — Они если и перестарались, зато ничего не испортили, а я…»
— Эй, адмирал! — с судна окликнул Мишу Сысоев. — Ты чего мокнешь? Подымайся!
Миша машинально поднялся на судно и пошёл за другом. Спустились в машинное отделение.
— Как я перемазался-то… смотри! — Сысоев вытянул вперёд перемазанные сажей руки. — Котёл скоблили… Наверно, и физиономия у меня тоже…
Он снял бушлат, засунул пальцы в банку с жидким мылом и, размазав его по рукам, пошёл к умывальнику. Миша безучастно наблюдал за ним.