— Проходите, пожалуйста, в комнату. Я сейчас вам все покажу.
Они прошли в большую комнату. Все окна, кроме одного, были забиты фанерой, у печки пристроена «буржуйка», около неё столик, на котором стояла посуда. Стены и потолок почернели от дыма и копоти. Словом, это была обычная для блокадного быта комната ленинградца, прожившего в ней прошедшую зиму.
Сысоев обратил внимание на висевший в углу патронташ и охотничью сумку.
— Кто-то у вас охотой занимался?
— Сын. Ружьё пришлось сдать, а все остальное храню. Да вы садитесь, пожалуйста.
Машинист сел на кресло против большой незаконченной картины. На ней был изображён старик, склонившийся над книжкой, а рядом стояла маленькая девочка.
— Малый старого обучает, — заметил Сысоев.
— Что вы сказали? — переспросила старушка.
— Я говорю, что внучка деда грамоте учит.
— Совершенно верно. Это как раз моя внучка. А картину писал мой младший сын. Так и не закончил.
— Значит, старичок ваш муж?
— Ну, что вы… Это натурщик.
— А как же вы сказали, что это внучка?
— Ну что ж. Галочка позировала ему сама, а старика он писал с натурщика, Старушка открыла шкаф и начала доставать всевозможные детские вещи. Тут были платья, пальто, капор, чулки, туфли, валеночки и даже меховая шубка. Сысоев машинально смотрел на вещи, думая совершенно о другом.
Давно ли в этой квартире жила дружная семья, звенел детский смех… и вот сейчас все сломали фашисты.
— Как вы только справляетесь? Дровишки ведь надо, воду…
— А я на учёте, товарищ. Сын у меня работал на заводе инженером. Комсомольцы этого района организовали бытовую бригаду и все время помогаю г семьям фронтовиков. Чудесная молодёжь! Без них я бы погибла. И дров мне привозят, и окна вот заделали, — объяснила старушка.
— Значит, сын у вас и художник и инженер?
— У меня пять сыновей, товарищ, — с гордостью сказала она.
— А где они живут?
— Всех родине отдала. Трое убиты, а старший и младший воюют. Один лётчиком, а другой танкистом. Ради них и живу. Хочется дождаться победы. Если бы вы знали, с каким нетерпением я жду, когда этих наших мучителей разобьют! Я бы сама пошла на фронт, чтобы плюнуть в их поганую физиономию.
— Ничего, мамаша, справимся и без вас.
— Справимся. Конечно, справимся, — убеждённо сказала старушка. — Силы России никем не измерены и не могут быть измерены. Они безграничны. Если бы враги не напали на нас так коварно, все бы иначе было. Я задерживаю вас, извините, — вдруг спохватилась она.
— Вы хорошие слова говорите, мамаша. Я головой тоже так понимаю, только на словах выразить стесняюсь. Пять сыновей!.. Легко сказать…