В густой заросли орешника было уютно и, казалось, безопасно. Мальчики успокоились, лица их повеселели.
— Вот мы и одни управились, — заговорил Андрейка. — Без дедушки. И даже не страшно, правда?
— Правда, —довольно неуверенно ответил Саша, — почти не страшно, только…
— Ничего не только, — перебил его Андрейка. — Мы всё равно углядели бы немцев. Уши у меня сквозь землю слышат. Забожусь, что…
Но тут он тихо охнул и присел, зажимая уши руками: тихий визг раздался в кустах за его спиной. Саша потянул Андрейку за рукав.
— Не шевелись, — прошептал он. — Где собака, там, наверно, и хозяин, только почему она визжит так жалобно?
Андрейка покачал головой:
— При хозяине так скулить не станет. Безхозяйная она.
— Тюсь, тюсь, — шёпотом позвал Саша и замер: из прибрежных кустов вышла на тропинку маленькая, явно не малинкинская собачка: пушистая, чёрная, с белым галстучком на шейке.
Она еле держалась на ногах от истощения. Дрожа и припадая к земле, собачка проползла под ветками орешника и легла у Сашиных ног. Саша нагнулся и погладил её. Она сделала попытку подпрыгнуть и не смогла. Слабо взвизгнув, перевернулась на спинку и замахала лапками. Мальчики в восторге смотрели на неё, потом взглянули друг на друга.
— Безхозяйная и есть, — повторил Андрейка. — От хозяев отстала. Гляди, кожа на лапах полопалась, как она ещё бежала. Как назовём?
— Белошейка! — в восторге закричал Саша и, подняв собачку, прижал её к себе, тут же сократил: — Шейка!
Шейка была согласна на любое имя. Дрожа и захлёбываясь, она проглотила холодную картошку, вынутую Сашей из кармана, и, став на задние лапки, лизнула ему руку маленьким розовым язычком. Было понятно и без слов: она нашла себе хозяина.
Стоя на коленях, Андрейка ласково гладил её пушистую спинку.
— Вот бы собачий язык понимать! — сказал он. — Всё бы она рассказала. Лапочки побила как, издалека, видать, бежит.
Мальчики осторожно промыли в речке опухшие, воспалённые лапки Шейки и перевязали их Сашиным носовым платком.
Увлёкшись хлопотами, они почти забыли об опасности.
Но вот Саша насторожился и посмотрел на Андрейку.
— Слышишь? — спросил он.
Андрейка стоял бледный, с полуоткрытым от испуга ртом: далёкий, чуть слышный рокот становился всё громче. Мальчики, не сговариваясь, присели в кустах. Серебристый самолёт, вынырнув из-за высоких деревьев, пронёсся над рекой.
— Опять самолёт, — произнёс Андрейка шёпотом, точно боясь, что его услышат. — Ой, Саша, погляди на Шейку. — Собака, вся дрожа, молча прижималась к земле. Понимает, — тихо сказал Саша и погладил взъерошенную мягкую шёрстку. — Она что-то видела, чего мы не знаем. Бежим домой, Андрейка, скорее.