В действительности разведывательный отдел в своих листовках всегда говорил только правду, считая, что это дает превосходные результаты. Сторонником такой политики был стратегический совет, в состав которого входили: посол в Бельгии Хью Гибсон, Уолтер Пэйдж из «Уорлд Уорк» и Уолтер Липпман из «Нью-Йорк Уорлд». Специальный отдел пропаганды фронта, возглавлявшийся капитаном Хибером Банкенхорном, пользовался только фактами и ничем больше. Так, президент Вильсон действительно произнес речь, напечатанную в наших листовках, тогда как германская цензура позволила немецким газетам напечатать только умышленно исковерканные выдержки из нее. Точно так же генерал Першинг действительно отдал приказ относительно питания пленных, которых в самом деле кормили так хорошо, как им было обещано. Конечно, это была пропаганда, стремившаяся подорвать дух немцев и уничтожить у них всякое желание драться, но это была честная борьба.
Существовал еще другой вид пропаганды, которую можно было бы назвать «высшей пропагандой». Большое искусство в этой области проявили французы. Дело заключалось в том, чтобы давать газетам не вполне точную версию событий, с таким расчетом, чтобы вызвать нужную реакцию общественного мнения. Когда наша первая дивизия вступила в боевую полосу в Пикардии, французы извлекли из этого превосходные результаты в смысле пропаганды; они сообщали, что одна из частей полка, входившего в состав дивизии, победоносно отразила немецкий батальон, и таким образом оправдала доверие, которое питали к. американцам.
В действительности такой стычки не было. До сих пор никто еще не отдал себе вполне отчета, насколько пропаганда помогла сделать Шато-Тьерри популярным в Америке.
Метод, о котором избегают говорить в некоторых кругах после войны, но который, тем не менее, часто применялся американскими и союзными офицерами и генералами, состоял в том, чтобы толкать войска на величайшие усилия путем преувеличения или искажения фактов или взывания к чувствам. Так, иногда по какому-нибудь участку фронта распространяли слух об успехе на другом участке фронта, чтобы поощрить войска к наступлению и оправдать то усилие, которого от них требовали для достижения необходимой цели. Исходя из этой же установки, в качестве объекта всегда указывали значительно более отдаленную местность, чем та, которой должны были достичь войска; это делалось не только для того, чтобы заставить войска выступить, но и для того, чтобы их подогнать. Первое вторжение немцев в американские траншеи доказало нам пользу пропаганды.