Мои клиенты – чаще всего богатые бизнесмены, у которых возникают финансовые проблемы. Они выходят на меня через друзей, таких же бизнесменов, уже прошедших все круги следственно-судебного ада.
Чтобы встретиться, они не заходят в офис с улицы, глядя на потемневшую от длительного висения вывеску «Адвокат» над входом в левое крыло гостиницы. Перед встречей с потенциальным клиентом обычно мне поступает около пяти звонков от различных людей, и только шестой звонок, как правило, соединяет с самим клиентом. До этого звонят его знакомые, знакомые его знакомых, помощники, секретари, вежливо интересующиеся, можно ли ко мне обратиться за юридической помощью. Схема сперва кажется сложной, но она очень эффективна и позволяет быстро понять, что за человек к тебе придет, от кого он и с какого рода проблемой. В данном же случае оставалось непонятным, откуда взялся этот Говоров и с чего он вообще решил, что я жду его и хочу с ним встречаться.
С другой стороны, мое сегодняшнее настроение как раз соответствовало таким вот визитам, потому что голова как никогда светла, не загружена делами, а настроение можно определить как романтически азартное. Разовых юридических консультаций я уже давно никому не давал – а зря, это очень полезно, тренирует мозги. Потом, в конце концов, консультация стоит денег, придется об этом предупредить сразу, чтобы не тратить время напрасно.
Все-таки за сравнительно недолгое время служения Фемиде, то есть за одиннадцать лет, я уже успел стать циником.
– Хорошо, Катюш, скажи охране внизу, пусть пропустят, встреть его и проводи ко мне, пожалуйста.
– Сейчас сделаю, – услужливо раздалось на другом конце провода. Катя уже, наверное, успела сделать французский маникюр, пока я размышлял, принять посетителя или нет.
Через пару минут в кабинет постучали, и на пороге возник человек довольно приятной наружности. Передо мной стоял высокий плотный мужчина лет пятидесяти, с густыми, зачесанными назад седыми волосами и аккуратно постриженной бородой.
Одет он был в приличный темно-синий костюм, немного старомодный, но выглядящий необыкновенно свежо и хорошо сочетающийся с белоснежной шевелюрой и бородой. Особенно привлекали глаза этого человека – они были ясного небесно-голубого цвета, как бы в тон костюму, только светлее. Но главное в этих глазах – не их необычный цвет, а невероятная, невыносимая грусть. Я видел много грустных глаз, но обычно эта грусть временная, мимолетная, злая, связанная с насущными проблемами и, честно говоря, не вызывающая сочувствия. Грусть же глаз моего посетителя вселяла не то чтобы ужас, но некую обеспокоенность. Создавалось впечатление, что он страдал много лет, и при этом взгляд его остался светлым и ясным, как будто страдал за правое дело.