– До Большой Смерти? – название показалось Кузнецу очень знакомым, точно на секунду приподнялся занавес над уснувшей памятью. – Гавря, а на фига ты сюда плыл, если так опасно?
– Я что, дурной, по своей воле в Токио швартоваться? – обиделся китобой. – Мы завсегда в Йокогаме швартуемся, там ихнего царя власть, купцы там. А этот поганый порт за семь миль завсегда обходим. Сами япошки сюда не суются, уж больно страшные слухи ходят.
– Так мы все же в Токио?
Но дальше им поговорить не дали. Крышку откинули, Артура грубо зацепили за колодку, выволокли на свет. Вокруг расстилалась панорама заводского цеха – непонятные агрегаты, чаны, трубы, рваная крыша. Артур узнал тех, кто вчера напал на него в парке. Лысый здоровяк еле сдерживал на поводках двух рычащих овчарок. У него самого клыки торчали, как у пса. Двухметровый тощий придурок с перебинтованным плечом тоже был здесь, недобро кривил синие губы. Распоряжался низкий, широкий, как комод, в потрепанной военной форме. Чешуйчатый хвост он носил в кармане. Затем явились еще двое, из ящика крюками выудили Гавриила, связали ему щиколотки, куда-то потащили.
– Братишка, помни – ноги береги! А если вырвешься, беги на юг, к Йокогаме! – прохрипел на бегу Гавря. – Там за портом уже земля ихнего царя, префекты командуют, там русскую факторию найдешь…
Кузнеца толкнули острием в спину. Уродец с кривой дынеобразной головой подхватил конец цепи и поволок пленника за собой. Отворились ворота, глаза ослепли от солнца. Его провели почти бегом по захламленной заводской территории. Всюду очень плотно обитали люди – в хибарках, в вагончиках, в контейнерах. Варили себе завтрак, стирали белье, разжигали костры, орали песни. Чуть дальше пасли тощих свиней, мотыжили огороды. Некоторые выглядели вполне привычно, обыкновенные японцы, только грязные и ободранные. Но встречались и удивительные экземпляры.
Тощий детина курил на корточках, его четыре руки свисали, как засохшие цветочные лепестки. В плоском котле что-то разминали ногами двое безруких парней. За Артуром устремилась стайка явных гидроцефалов с камнями и катышками козьего навоза. Навстречу старички, как заправские охотники, несли на плечах жердину с пойманным кабаном. Когда две группы поравнялись, стало ясно, что несут вовсе не кабана, а бочкообразную женщину, покрытую рыжей шерстью. Вытянутое рыло «кабанихи» было затянуто ремнем.
Наверху, по крышам угрюмых бетонных цехов, прохаживались крылатые часовые. Артур убедился – крылья у крылатых росли настоящие. Но не птичьи, с перьями, а перепончатые, кожистые, как у мышей или доисторических рептилий. И вверх они не взлетали, в лучшем случае – планировали вниз.