Шиповники солнц понимать точно пение,
Кто череп, рожденный отцом,
Буравчиком спокойно пробуравил
И в скважину надменно вставил
Душистую ветку Млечного Пути,
Я, носящий весь земной шар
На мизинце правой руки,
Тебе говорю: Ты.
Так я кричу, и на моем каменеющем крике
Ворон священный и дикий
Совьет гнездо, и вырастут ворона дети,
А на руке, протянутой к звездам,
Проползет улитка столетий.
(«Ты же, чей разум стекал…»)
Сохранилось восемь вариантов этого стихотворения. Когда в 1921-м Хлебников читал его Вячеславу Иванову, тот назвал Хлебникова ангелом. По поводу этого стихотворения Хлебников в 1920 году говорил: «Кеплер писал, что он слушает музыку небесных сфер. Я тоже слушаю эту музыку, и это началось еще в 1905 году. Я ощущаю пенье вселенной не только ушами, но и глазами, разумом и всем телом».[100] 1905-й — год первой русской революции и Русско-японской войны. Именно с этого момента Хлебников начинает искать «законы времени». Таким образом, «музыка революции», по выражению Блока, и «музыка небесных сфер», которую слышали Пифагор и Кеплер, звучала и для Хлебникова. Для него эти мелодии звучали вместе, были частями одной симфонии. Он слушал «музыку революции», путешествуя по всей России.
Из Астрахани весной 1918 года он вновь уезжает в Москву. Как всегда, Хлебникову было негде жить, и его приютили в семье врача Александра Петровича Давыдова. Несмотря на то что профессия врача вроде бы далека от искусства, в квартире Давыдовых постоянно бывали актеры, поэты, музыканты, художники. Велимиру предоставили отдельную комнату, обеспечив его при этом полным пансионом. У него появился стол, за которым он мог работать. Здесь у Хлебникова даже стала складываться личная библиотека. Раньше у него не было под рукой даже своих собственных сочинений.
Давыдов работал главврачом санитарного поезда, и ему в пайке выдавали какао, сухое молоко, муку и другие продукты, которые в Москве уже трудно было достать. И сам Давыдов, и его жена Лидия Владимировна были щедрыми хозяевами. Докторский паек делился на всех обитателей и гостей квартиры. Хлебников очень любил какао, называл его пищей богов и амброзией. Когда докторский паек кончался, Лидия Владимировна варила похлебку из пшена. Однажды утром она сварила целую кастрюлю похлебки и все обитатели квартиры разошлись по своим делам. Вечером, когда все сели за стол, оказалось, что кастрюля почти пуста. Хлебников так увлекся, что не заметил, как съел всю похлебку. Но никто на него не обиделся, быстро нашли что-то еще из продуктов и сварили новую еду. Иногда Хлебников забывал закрыть окно в своей комнате и замерзал. Ему говорили, что он может простудиться, он очень удивлялся и спрашивал: «Надо закрывать окно? А я не догадался».