Морские гости?
…………………………………..
— Рубаху снимай, она другому пригодится,
В могилу можно голяком.
И барышень в могиле — нет.
Штаны долой.
И все долой! И поворачивайся, не спи —
Заснуть успеешь. Сейчас заснешь, не просыпаясь!
— Прощай, мама,
Потуши свечу у меня на столе.
Несмотря на это страшное время, все Хлебниковы стараются вести созидательную работу. Основной идеей Владимира Алексеевича Хлебникова уже на протяжении нескольких лет было создание в дельте Волги заповедника.
Старший Хлебников был по-своему замечательным человеком, хотя его отношения с сыном не складывались. Дом Хлебниковых выделялся в провинциальной Астрахани, об этом имеется ряд свидетельств. В 1917 году родителей поэта посетил представитель петербургской богемы — Артур Лурье. «С первых же слов разговора я понял, как родители Хлебникова страдают от его трагической судьбы — бедности, непризнания и странностей его, которые им, между прочим, совсем не казались таковыми. В родителях Хлебникова, живущих в Астрахани, не было ни провинциальности, ни обывательского мещанства».
Об этом же говорит Рюрик Ивнев, бывший в Астрахани вместе с Хлебниковым в 1918-м: «Здесь не было ни этажерок, ни салфеточек, ни фарфоровых слонов, ни оленьих рогов, ни ширмочек, ни олеографий, ни горшков с фикусами, ни ваз с пыльными бумажными цветами, ни развешанных по стенам вееров. Здесь была какая-то особенная тишина, точно комната была вырвана из города и переброшена в пустыню».
В 1915 году, будучи председателем Петровского общества исследователей Астраханского края, В. А. Хлебников возглавил комиссию для подробного рассмотрения вопроса об учреждении заповедника и на судне «Почин» обследовал некоторые районы дельты Волги. Сразу после революции старший Хлебников опять поднимает этот вопрос, и 12–13 сентября 1918 года то же судно «Почин» отправляется выбирать место под заповедник. В качестве экскурсантов на судне были Велимир Хлебников и Рюрик Ивнев. День и ночь поэты бродили по палубе, всматриваясь, как пишет Ивнев, в даль безмятежных вод и в леса камышей, очарованные отрешенностью от мира. Им не верилось, что где-то совсем рядом кипят человеческие страсти и льется кровь.
«Ранним утром, еще до восхода солнца, — вспоминает Ивнев, — мы с Хлебниковым вышли на палубу. Такой тишины и такой космической неподвижности мы никогда в жизни не наблюдали. Об этом мы заговорили с ним сразу, как будто наши чувства были слиты воедино. Все вокруг как бы застыло и окаменело. Мы сравнивали себя с листьями, застрявшими в тысячелетних камнях. Нам казалось, что от этой неподвижности в наших жилах остановилась кровь. Все это было до того непохоже на настоящую жизнь, что мы начали сомневаться в нашем существовании. Нас окружал лес камышей. Мы стояли на палубе, как завороженные, как вкопанные, как остолбеневшие. „Нет, это сказка, — сказал Хлебников, — она бывает только раз в жизни“».