Чтоб жилось бы им как прежде,
Так, чтоб ни в одном глазу,
Сам Господь, высок в надежде,
Осушал бы им слезу.
Чтоб от жен и до наложницы
Их носил рысак,
Сам Господь, напялив ножницы,
Прибыль стриг бумаг.
Есть волшебная овца,
Каждый год дает руно.
«Без содействия Творца
Быть купцами не дано».
Кровь волнуется баронья:
«Я спаситель тех, кто барин».
Только каркает воронья
Стая: «Будешь ты зажарен!»
Тратьте рати, рать за ратью,
Как морской песок.
Сбросят в море вашу братью:
Советстяг — высок.
Это стихотворение было опубликовано в газете «Коммунист». Хлебников очень ответственно подошел к работе. Он постоянно интересовался, так ли он делает, правильно ли. И все же, не проработав там и месяца, Хлебников ушел. Он поступил на службу в Политпросвет Волжско-Каспийской флотилии вольнонаемным лектором школьно-библиотечной части. Нелепое занятие, если вспомнить о его слабом голосе и неспособности выступать. Кроме того, темы, обычно предлагаемые поэтом, тоже не соответствовали текущему моменту, но это начальство поймет позже.
Пока же Хлебников переехал жить в общежитие Политпросвета. Общежитие помещалось неподалеку от Народного университета. Хлебников жил в проходной комнате, пустой и нетопленой. Кроватью поэту служили три ящика. Один из них — клетка из-под кур — стал хранилищем рукописей. Укрывался Хлебников куском расписного холста. Но там ему было приятнее, чем в РОСТА. Он близко сошелся и с матросами, и с художниками. Некоторые матросы почувствовали в Хлебникове человека особенного. «Это, должно быть, человек великий», — высказался один из них. Другой, по фамилии Курносов, подарил ему шапочку-кубанку, с которой Хлебников потом не расставался. Матросу Солнышкину Хлебников даже пытался покровительствовать. Солнышкин увлекался театром, играл в Морском военном клубе матросов. Однажды Солнышкин прочел там со сцены стихотворение Хлебникова «Ты же, чей разум…». Он читал с пафосом, с драматическим подвыванием. Матросы были довольны и дружно аплодировали. Вскоре Солнышкин отправился в Москву, и Хлебников дал ему рекомендательные письма к Маяковскому и Мейерхольду, где очень хорошо отзывался о драматическом таланте Солнышкина.
Тогда же Хлебников подружился с семьей Самородовых, старых бакинцев. Квартира их была обжитой, жили в ней Евгений Степанович Самородов, художник, преподаватель Художественной студии, его жена Сусанна и младшая сестра Самородова, тоже художница — Юлия. В городе жили еще старшая сестра Ольга с матерью и брат Борис. Квартира была двухкомнатной, просторной, с большой застекленной верандой, служившей гостиной и столовой. Здесь было много вьющихся растений, пестрый абажур с кистями висел низко над длинным столом. Юлия работала копиисткой плакатов, Борис, бывший моряк, был художником-декоратором политотдела. Довольно скоро Хлебников влюбился в младшую сестру Юлию. Их стали часто видеть на бульваре, где они медленно прогуливались, причем видно было, что им обоим прогулки доставляют огромное удовольствие. Юлии Самородовой Хлебников посвятил несколько стихотворений. В одном из них поэт обращается к девушке так: