– Не такая плохая мысль.
– Потом, когда они отказались, ты попытался их обидеть.
– Как именно
– Начал умничать. Сначала заявил, что два раза выебать одну и тут же бабу также невозможно как два раза войти в одну и ту же реку. Ссылался на Гераклита.
– Отлично сказано!
– Потом в тебе что-то щелкнуло и ты объявил, что женщины лучше нас.
– Так они и вправду лучше. Красивей, например.
– Красивей. Но ночью ты объяснял это по-другому.
– Как именно?
– Утверждал, что они выносливей.
– Девочки не обиделись?
– Ни капельки. Пришли в восторг. Луиза-Мария пыталась тебя приласкать и успокоить, но ты не давался.
– Что-то такое я припоминаю… Кажется, я настаивал на том, что Хатшепсут была хорошей…
– Ты бесчинствовал. Орал, что Россия еще всех выебет. Не в футбол, так в шахматы. И зачем-то орал это в окно. На весь город.
– Ну вот. А меня некоторые обвиняют в недостатке патриотизма. Это я еще про теннис забыл. Ладно. Расскажи, а ты – что?
– Я? Проводил Натали до ее номера.
– И не остался в нем.
– Нет, разумеется.
– Верность принципам?
– Я бы изменил принципам. Но Натали просто не смогла меня уговорить.
– Это все отговорки, Антон. Это все отговорки. Ты – догматик.
– Мир несовершенен. Я пропадаю вместе с миром.
– Об этом стоит подумать.
– Стоит. Но позже. Скажи лучше, почему имя Луиза-Мария вызывает у меня стойкую ассоциацию с Наполеоном?
– Потому что вторую жену Наполеона звали Мария-Луиза.
– Точно…
– Бог с ней с Марией-Луизой, Антон. Лучше ты скажи, сам Наполеон то был связан с хатами? Что твои исторические поиски говорят на эту тему?
– Я не исследовал 19 век. Был, наверно, как-то связан. Все великие люди с ними связаны.
– Но сам он хатом не был. Это точно.
– Откуда ты знаешь?
– Во-первых, я научился определять хатов по биополям. Во-вторых, он хотел создать империю, в которой никогда не будет войн. По образу и подобию Римской. Прототип Евросоюза с Францией во главе. В-третьих, он допустил ошибку, которую никогда бы не допустил, если бы находился под руководством хатов. Или вообще под чьим бы то ни было влиянием.
– Что за ошибка? Война с Россией?
– Да. Но не само решение начать войну, а как он ее решил вести.
– Что ты имеешь в виду?
– Я раздумываю об этом довольно давно. Я не понимаю Наполеона.
– В каком смысле?
– Зачем он пошел на Москву?
– На Москву? А куда ему было ходить?
– Столицей России тогда, как ты понимаешь, был Петербург. Там был царь. Там был двор. Там были все министерства. Там был Сенат. Там был Синод. От Вильнюса, который Наполеон захватил в первую неделю похода, до Петербурга – ближе. И дорога лежит через цивилизованные балтийские страны. А не через глухие леса с враждебным населением. Все коммуникации сохранять и использовать гораздо легче. Это при том, что Наполеон хорошо знал опыт Карла XII и обещал не повторять его ошибок. Больше того. В Молдавии за месяц до вторжения французов была спешно окончена война с турками и освободившаяся русская армия двигалась на подмогу. До Москвы ей идти было ближе чем до Питера на целый месяц. Она и подошла к октябрю. Но самое главное – Москва – второй город империи. А Петербург – столица. Захватив ее, Наполеон не просто унизил бы Александра. В таком раскладе он отбирал у России Польшу, Прибалтику и Финляндию, отбрасывая Россию к допетровским временам. И Александр был готов подписать любой мир, только бы этого избежать. Логично?