– А что насчет Мойнигана? Что насчет ребенка?
– А что насчет них? В случае Мойнигана у нас нет доказательств того, что это не было самоубийством. Что касается младенца, то он умер много лет тому назад, и, скорее всего, это случайная находка, независимо от того, убили его или нет.
Беверли видела, что Сорвина так и подмывает возразить. Но кроме подозрений, которые могли оказаться не более чем фантазиями, у них действительно не было ничего, что опровергало бы версию о мучительном самосожжении Мойнигана.
– Возле корней дерева были обнаружены следы раскопок, а у Мойнигана в машине была найдена лопата, – упрямо произнес Сорвин.
– Которую, по твоим словам, он мог использовать для того, чтобы откапывать машину из грязи.
– Но у нас нет свидетельств того, что он переживал депрессию или был склонен к самоубийству. Он даже не оставил записки, – заметил Сайм.
Однако Беверли с легкостью разбила этот довод:
– Лишь двенадцать процентов самоубийц оставляют предсмертные записки; и даже если бы нам удалось найти таковую, мы все равно столкнулись бы с проблемой авторства.
– Но ничто не доказывает, что он находился в депрессии. А люди обычно не поджигают себя без достаточных на то оснований.
– Кто знает? Вряд ли миссис Глисон и Майкла Блума можно рассматривать как показательные примеры. А кто еще с ним общался?
– Фиона Блум, – задумчиво произнес Сайм.
– В последние месяцы она была с ним ближе всех, – поспешила вмешаться Беверли, заметив некоторый прогресс и поворачиваясь к Сорвину. – Нам надо поговорить с ней, Эндрю. Может быть, она сумеет объяснить нам, почему он решил покончить с собой. Как бы то ни было, она должна рассказать нам, что стало с ее ребенком.
– Да. Совершенно определенно мы должны разузнать об этом побольше, – поддержал ее Сайм, и Беверли почувствовала, что побеждает.
– Не исключено также, что ребенок у нее был вовсе не от Грошонга. Может, она только Мойнигану так сказала.
– Тогда кто же отец? – осведомился Сорвин.
– Мойниган.
На лице Сорвина отразилось глубочайшее сомнение, и Беверли поспешила добавить:
– Они поссорились, и она решила унизить его, заявив, что ребенок не от него. После этого Мойниган вступает в драку с Грошонгом, и его вышвыривают с работы. И все живут тихо, пока Мойниган не сталкивается в Лестере с Фионой, которая к этому времени уже стала проституткой. Мойниган снова сближается с ней и вскоре узнает правду.
Беверли потеряла нить рассуждений, но Сайм был готов ее слушать.
– Продолжайте, – медленно проговорил он.
– Видимо, с ребенком что-то произошло сразу после его рождения, – продолжила Беверли. – Он был избит то ли самой Фионой, то ли ее партнером. После чего они похоронили его на территории поместья, полагая, что теперь все концы спрятаны.