– Может быть, этот?
Миссис Глисон взяла ее, наклонилась и уставилась на нее сквозь очки с толстыми стеклами.
– Может быть, – промолвила она, и по ее тону сразу стало понятно, что перстень с равным успехом мог принадлежать совершенно другому человеку. Фетр забрала фотографию, ощутив большее разочарование, чем Сорвин, который догадывался, что миссис Глисон будет верна себе.
– К нему приходили гости? – спросил он.
Как ни странно, на этот раз миссис Глисон не выразила никаких сомнений.
– Нет. Мне не нравится, когда постояльцы принимают гостей в своих комнатах, и я всегда прошу, чтобы они делали это в гостиной. Но к нему никто не приходил.
– Он часто бывал дома?
– Нет. У него были устоявшиеся привычки. В восемь он спускался завтракать, а без четверти девять уходил из дому – даже по выходным. Я даже сказала мистеру Уильяму – такое ощущение, будто он ходит на работу.
– А вы его не спрашивали? Может, у него была работа?
– Нет, он сказал, что ищет работу. И еще говорил, что раньше работал в этих местах.
– А вы не знаете, где именно он искал работу?
Этого она не знала.
– В округе есть масса мест, где можно найти такую работу.
– А поместье Вестерхэм он не упоминал?
Однако углубление в подробности вновь привело к торможению мыслительного процесса миссис Глисон.
– Возможно, – после длинной паузы изрекла она.
– И насколько я понимаю, у него была машина?
– Да. Красная.
– А вы не можете вспомнить марку? Или год выпуска?.. – Еще не успев договорить, Фетр поняла, что с таким же успехом могла попросить миссис Глисон вспомнить точное значение числа «пи».
– Простите… Но, по-моему, она была несколько потрепанной. Мистер Уильям…
Но Сорвин вдруг понял, что ему совершенно наплевать, о каком мистере Уильяме идет речь – двуногом или четверолапом.
– А он не говорил о том, что раньше работал в поместье? Около восьми лет тому назад.
Миссис Глисон покачала головой.
Сорвин попробовал зайти с другой стороны:
– Может, он рассказывал, откуда приехал?
– Говорил, что с севера, – смущенно ответила она, словно извиняясь за то, что ей не удалось оправдать высокого звания любопытной сплетницы.
Сорвин, чувствуя себя потерявшимся в бесконечных тупиках разговора, пытался нащупать какой-нибудь продуктивный ход.
– Значит, каждое утро он уезжал. А когда возвращался?
– В шесть часов. У меня всегда к шести часам готов чай. Я неизменно предупреждаю своих постояльцев о том, что если они едят по вечерам, то это должно происходить не позже шести вечера. Я ложусь в девять, а от поздних трапез у меня начинается несварение…
– И он каждый день возвращался в шесть вечера?