– Сэр?
– Да? – Он повернулся к Фетр.
– С вами все в порядке?
– Конечно. А что?
– У вас такой… ну, не знаю… нездоровый вид.
– Не болтай глупости, Фетр, – отмахнулся он. – Положи это в мешки.
Дальнейшие поиски оказались бесплодными. Последние дни жизни Уильяма Мойнигана, несомненно, были просты и незатейливы.
Когда они сняли перчатки и спустились вниз, стараясь не слишком досаждать пожилой хозяйке, из гостиной, откуда доносились звуки работавшего телевизора, возникла миссис Глисон.
– Спасибо вам, миссис Глисон, – улыбнулся ей Сорвин. – Надеюсь, мы вас не очень потревожили.
Однако миссис Глисон не была готова так легко отказаться от участия в этой увлекательной и романтичной истории.
– Вы что, не будете брать у меня показаний? – изумленно осведомилась она.
Особой необходимости в этом не было. Она ничего не могла им рассказать. Однако Сорвин слишком часто видел людей, которые оставались разочарованы общением с полицией.
– Через пару дней к вам еще зайдут, миссис Глисон, – ответил он.
Они уже подошли к входной двери, когда она предприняла новую попытку.
– А что с комнатой? Мне по-прежнему нельзя в нее заходить?
– Ни в коем случае, – с очень серьезным видом ответил Сорвин, открывая дверь. – Это же место преступления. Никто не должен входить туда.
И он вышел на улицу, провожаемый изумленными взглядами как Фетр, так и миссис Глисон.
– По-моему, это жестоко, – промолвила Фетр, когда они подошли к машине.
Сорвин рассмеялся.
– Напротив. Теперь ей будет чем заняться.
Тереза доставала покупки на кухне, и внезапное появление Хьюго стало для нее полной неожиданностью.
– Мама! – тихо окликнул он.
Он расплылся в широкой улыбке, прорезавшей покрасневшие от холода щеки. В левой руке он держал перчатки, а правой расстегивал молнию на куртке.
– Хьюго! – Тереза поставила на стол банку с консервированными помидорами и, улыбнувшись так же, как он, кинулась ему навстречу. – Мерзкий мальчишка. Ты меня чуть до инфаркта не довел, – отстраняясь, добавила она.
Он рассмеялся и, склонившись, поцеловал ее в щеку.
– Ну, тебе это не грозит. У тебя сердце львицы.
– И я крепка как старая калоша.
– Не без этого.
Она нахмурилась, изображая гнев.
– Ну, довольно. С этим не обязательно было соглашаться, знаешь ли.
Он покаянно склонил голову. И чтобы показать ему, что он прощен, Тереза спросила:
– Как прошло Рождество? Надеюсь, работы было не слишком много?
– Достаточно. По крайней мере, отдохнуть не удалось.
На лице Терезы появилось выражение сочувствия.
– А как вы? – спросил Хьюго.
– Прекрасно, – ответила Тереза и тут же добавила, чтобы не обидеть сына: – Но мы скучали по тебе. Я так рада тебя видеть. – Она снова обняла его. Он воспринял это терпеливо, как некую неизбежность.