Узорный паркет весь взломан – искали, что ли, какой-нибудь тайник?
Вдруг в дальнем конце зала послышалось странное цоканье. Борис повернул голову. К нему, громко цокая копытами по паркету, шла коза. Изо рта у нее торчали бумажные листы, которые она ритмично пережевывала. Борис подошел ближе, наклонился и увидел, что коза жует страницы французской книги XVIII века.
Случайно уцелело одно из зеркал, и Борис увидел в нем дикую картину – разгромленный зал усадьбы, козу, жующую французский роман, и себя, заросшего, грязного, изможденного…
* * *
Никто его не будил, Борис проснулся сам, нашел в комнате кувшин с водой и таз для умывания. Потом он оделся и, с трудом найдя выход, пошел по саду к воротам, никем не остановленный.
На солнцепеке возле мечети мирно беседовали три солидных пожилых татарина. Борис подошел к ним и, вежливо поздоровавшись, спросил:
– Вы ведь часто здесь бываете?
– А как же, – ответил за всех седобородый патриарх, – мы ведь правоверные, мечеть – наш второй дом.
– А не помните ли вы, случайно, месяц назад, в начале августа, сюда приходил господин лет тридцати, в черно-белой черкеске, с маленькими усиками? Мне хотелось бы знать, к кому он приходил?
Татары посовещались и не вспомнили такого господина, Борис их за это не винил – уж больно мало примет он дал, да и времени много прошло. Однако следовало еще раз попытать счастья, потому что твердо известно, что в мечети Махарадзе был. Что ему там было нужно?
Пока Борис оглядывался в поисках нужного человека, его самого тихонько окликнули. Маленького роста хромой татарин подметал дорожки возле мечети, он-то и обратился к Борису:
– Ваше благородие, можно вас обеспокоить?
Борис подошел к хромому – уж кто-кто, а уборщики и слуги всегда замечают больше других.
– Что ты хотел, любезный?
Татарин прижал палец к губам и, поманив Бориса за собой, пошел, сильно хромая, куда-то вбок от мечети.
– Ты куда это, любезный? – Борис остановился в сомнении.
– Идемте, ваше благородие, не сомневайтесь! Все вам сейчас расскажу. Я этого господина в черкеске видел, все знаю, зачем он приходил.
Борис прибавил шагу, посчитав, что хромой хочет получить деньги за информацию и для этой цели ведет его подальше от любопытных глаз. Уборщик, хоть и хромал, но шел достаточно быстро. Они обошли мечеть, завернули за неказистый домик – должно быть, сторожка, прошли между сараями…
– Стой! – крикнул Борис. – Дальше не пойду. Говори, что знаешь, а не то… – Он, движимый неясной тревогой, схватил хромого за плечи.
Татарин начал вдруг бурно жестикулировать, будто был глухонемым, и так скривил свою физиономию, что смотреть на него без отвращения было невозможно.