И действительно, он натянул на раму новый холст, купил новую авторучку и строил с детьми планы на лето.
9
Нет, он не то чтобы и вправду уверовал в свой рак. Но однажды во время выходных, которые он проводил в Гамбурге, Вероника начала кричать на него, когда он после обеда остался сидеть за столом, вместо того чтобы мыть посуду. Он был возмущен. Как она, которая должна была думать, что у него рак, могла взвалить на него хозяйственные заботы? Кроме всего прочего, швы в самом деле причиняли ему боль; если бы ему разрезали живот, а потом вместе с аппендицитом и метастазами вновь зашили, то они болели бы ничуть не меньше. Да и чувствовал он себя ослабевшим и измотанным.
Нет, это было так несправедливо, то, как Вероника вела себя с ним, да и Юта с Хельгой могли бы быть повнимательнее. Юта, которая видела его сейчас больше времени, чем за все предыдущие годы, попросила его помочь сыновьям сделать уроки, забрать дочку из музыкальной школы, починить жалюзи и развесить белье. «Тебя же это не затруднит, правда?» Правда, Хельга, которая хотела, чтобы во время поездок и переговоров о подходящей недвижимости для стоматологической клиники он был под рукой, согласилась вести машину. Хотя он и подозревал, что делала она это не потому, чтобы облегчить ему поездку, а потому, что хотела порулить его БМВ. Когда же он решил провести с ней ночь, она покачала головой. — А тебе это не повредит?
Он замечал, что становится нудным брюзгой, однако считал, что с ним поступают несправедливо. Он столько гробил себя ради этих трех женщин, а сейчас, когда его дела — дерьмо и он нуждается в них, они как ни в чем не бывало продолжают жить своей жизнью. Он сделал Юту равноправным партнером в бизнесе и делил с ней свои успехи, дал Веронике заработать на его картинах больше, чем обычно галереи зарабатывают на картинах, а Хельгу избаловал подарками, словно мелкий князек фаворитку. Тогда каждая мечтала быть с ним вместе как можно дольше. Когда он был с ними, он делал их счастливыми. Да и вообще все женщины жалуются, что у мужчин слишком мало времени для них, даже те, чьи мужчины не отвлекаются на других женщин. Нет, он сделал для них все, что мог, а они, они не отплатили ему так, как должны были бы. Они загнали его в тупик, выход из которого — только неизлечимая болезнь и смерть. Что ему делать эти пару недель или месяцев? Ему, вполне здоровому человеку? Они загнали его в угол.
Однажды он зашел к своему портному. Над дверью маленькой лавчонки, к которой вели вниз с улицы несколько ступенек, висела вывеска «Переделка готовой одежды», но хозяин, грек с большими усами, мог не только перекраивать и чинить готовое платье, но и шить великолепнейшие рубашки, костюмы, пальто. Томас регулярно заказывал у него длинные, до пят, ночные сорочки, каких не купишь ни в одном магазине. И вот, стоя в мастерской и желая заказать еще одну, он вдруг понял, насколько абсурдным был этот заказ. Шить для человека, которому жить-то осталось пару недель или месяцев.