Нет, Энни обязательно все устроит! Она всегда все улаживала, даже когда была жива Муся. Один раз они были в Пэлисейдс-парке, и Муся выпила слишком много пива. А когда они собрались домой, заснула за рулем. Энни каким-то непостижимым образом удалось перетащить ее на заднее сиденье, а потом она их всех довезла домой живыми и невредимыми. Раздумывая об этом теперь, Лорел сообразила, что Энни было тогда всего четырнадцать лет. Не слишком подходящий возраст для водителя. И как она ухитряется все всегда знать? Лорел очень хотелось быть такой, как Энни.
Скорей бы мне вырасти! Я смогу тогда работать, и Энни не придется делать все самой.
А сейчас и думать об этом нечего. Кто возьмет на работу одиннадцатилетнего ребенка, когда даже Энни, которая выглядит старше своих лет, не может ничего найти?
Лорел следила, как Энни, вскрыв еще одну пачку виноградного джема, стала густо намазывать его на оставшийся кусочек тоста. Острый прилив нежности к старшей сестре охватил ее. Какое счастье, что на свете есть Энни!
Как бы она жила без нее! От одной только мысли об этом начинает замирать сердце, и вся комната раскачивается перед глазами.
И словно боясь скатиться со стула, она вцепилась в сиденье обеими руками. И стала глядеть на соседние столики, почти все пустые. Обычно здесь бывало много народу, но сегодня воскресенье. Через проход мужчина в штанах цвета хаки и рабочих башмаках пил кофе и курил сигарету. У стойки сгорбилась над коктейлем дама с отекшим лицом и в обтягивающей мини-юбке, зацепив острые каблуки черных лакированных туфель за перекладину под табуреткой.
Может, здесь и не очень вкусно кормят, зато дешево. И никто из посетителей, по-видимому, не замечает, что все пропахло подгоревшим салом – и воздух, и салфетка, которой она вытирает губы, и даже молоко.
Энни подняла на нее глаза и сказала:
– У меня предчувствие, что сегодня нам повезет. Голос у нее был такой веселый и решительный, что Лорел поверила, и ей стало легче. Но тут же вспомнила, что эти слова Энни говорит каждый день.
Лорел поставила свой стакан с молоком на противоположную сторону покрытого пластиком стола перед Энни.
– На, допей.
Та нахмурилась и поставила стакан на прежнее место перед Лорел.
– Тебе молоко гораздо нужнее, чем мне. К тому же я уже сыта.
Это была неправда. Лорел захотелось закричать, умолять, чтобы она – пожалуйста, ну, пожалуйста, – перестала быть такой самоотверженной! Пускай не покупает больше ни яиц, ни сосисок, когда она просит всего лишь кукурузных хлопьев. Конечно, Энни хочет, как лучше. Но было бы в сто раз лучше, если бы она перестала обращаться с ней, как с двухлетним младенцем.