– Странно, – сказала она, – опять оказаться здесь. Странно видеть тебя опять здесь, как будто ты никогда отсюда не переезжал.
– Я этого не ощущаю. – Он посмотрел вокруг, как будто знал, что, оглядевшись, обнаружит, что попал не туда, куда хотел. – Ты знаешь, мне кажется, что это все не мое, что я стараюсь влезть во что-то, из чего я давно вырос.
Энни дотронулась рукой до лба:
– Джо… что происходит между тобой и Лорел? На днях, когда я зашла к ней, она казалась очень расстроенной. Я никогда не думала…
– Что она сказала?..
– Она подумала… что у тебя роман. Она видела тебя в ресторане с женщиной, с тем консультантом. Но когда я сказала ей, что это не так… она вдруг очень разозлилась и наговорила много глупостей, которые, я думаю, на самом деле не имела в виду. О нас с тобой.
– Возможно, это не такие уж и глупости. Возможно, это мы глупые.
Он смотрел на их отражение в темном стекле окна, и глаза его смотрели отстраненно. Это было давно забытое, но знакомое выражение. Она заметила, что он был без очков. Без них он казался слабым и незащищенным, как маленький мальчик. Кожа вокруг глаз была красной, как будто он долго тер их. Это были глаза человека, убитого горем.
– Ты когда-нибудь вслушивалась в тишину? – спросил он тихим голосом, как бы говоря сам с собой. – Когда не слышно ни музыки, ни телевизора, вообще ни единого звука. Когда ты можешь слышать биение своего сердца. И сразу становится страшно, и тебе начинает казаться, что сердце может… остановиться. Как часы, которые забыли завести. – Он замолчал и впервые повернулся к ней. Она тоже сейчас впервые за долгие годы видела его так близко. Он казался изможденным, и черты его лица, которые были раньше такими несочетающимися, сейчас, казалось, привыкли друг к другу и сплелись вместе и уже не были такими угловатыми.
Это все благодаря Лорел, подумала Энни. Возможно, первые годы их жизни Джо не был безумно влюблен в нее… но Лорел дала ему что-то такое, чего она, возможно, не смогла бы дать Дом, семью, уютный уголок, где можно было отдохнуть от напряжения и суматохи после работы. Так почему сейчас все это рушилось?
– Ты говорил с Лорел? Я старалась дозвониться до нее, но телефон все время занят. Я думаю, она сняла трубку.
Он глубоко вздохнул:
– Со мной она тоже не станет говорить. Мне звонил только Адам. – Он приложил ладонь ко лбу, пригладил волосы и опустил ее. – Ты не представляешь, что испытывает человек, когда говорит своему ребенку, что не знает, когда возвратится домой.
Энни вдруг показалось, что ноги у нее подкашиваются. Она опустилась на жесткий кожаный диван, сердце ее билось глухими медленными ударами.