Гавестон также сказал Эдуарду, что следует приблизить Рейнолдса, «другого Уолтера», который может быть весьма полезен – тоже как Хранитель, но не казны, а гардероба короля. Ведь Уолтер Рейнолдс незаменим как устроитель представлений и маскарадов, а также по выдумкам в части костюмов и декораций…
Снова мысли Эдуарда вернулись к тому случаю, когда Ленгтон осмелился оскорбить его, застав на своем поле… Нет, это произошло уже в лесу, где они с Гавестоном преследовали оленя.
Все у них шло тогда удачно, они почти загнали шикарного самца, когда вдруг появились лесничие Ленгтона и окружили охотников. Несмотря на протесты Эдуарда и его слова о том, что он принц Уэльский, наследник престола, им испортили охоту и заставили ехать к замку, где они предстали перед его владельцем, словно обыкновенные смертные.
Даже увидев, кто стоит возле него, Ленгтон не выказал должного почтения.
– Как посмели вы вторгнуться в мои владения и гнаться за моей дичью? – спросил он.
На что Эдуард надменно ответил, что эти земли их теперешний владелец получил от его отца, и добавил, что, являясь наследником, имеет полное право охотиться на них, когда того пожелает.
Гавестон поддержал тогда его слова, и это придало юному Эдуарду новые силы в поединке со старым епископом. Но тот не думал сдаваться.
– Вы еще не вступили в права, данные вашему отцу, – вскричал он, – и я молю Бога, чтобы этого подольше не произошло! Будем надеяться, к тому времени, когда такое случится – боюсь, это станет трагедией для Англии, – но будем надеяться, что к тому времени вы поумнеете и многому научитесь.
Подобных речей Эдуард стерпеть не мог и ответил потоком таких ругательств, обращенных не к кому-нибудь, а к служителю церкви, что Гавестон просто корчился от смеха.
– Вот что я скажу вам, – начал епископ, когда обрел наконец возможность вставить слово, – ваш отец-король не станет терпеть ваши выходки, и я…
Гавестон так уморительно, с помощью гримас и жестов, передразнивал говорившего, что Эдуард, в свою очередь, зашелся от хохота. Епископ побледнел и сказал:
– Обо всем будет известно королю.
– Сколько угодно! – крикнул осмелевший Эдуард. – А я расскажу о вашем наглом поведении в отношении его сына…
Король-отец, услыхав жалобу епископа, пришел в бешенство. Он призвал Эдуарда и сделал ему внушение таким голосом, раскаты которого были слышны по всему дворцу. Король был целиком и полностью на стороне Ленгтона.
– Как ты посмел вторгаться в чужое владение?! – гремел он. – Как посмел охотиться на его дичь?! Это оскорбление, которое заслуживает сурового наказания.