Если бы он это сделал, разве сейчас он стоял бы возле этого стола, на котором лежало все, чем он был, с рукой, накрывающей карту, которая могла определить его судьбу.
Ахилл едва слышал шум крыльев. Судьба была здесь. Рядом с ним. На обороте карты.
Спасение – или Элеонора.
Маркиза фыркнула:
– Что это? Самый хладнокровный граф Д'Ажене испытывает страх? У вас дрожат коленки? Поджилки трясутся? Ваше…
Ахилл поднял руку, и маркиза сразу же замолчала.
– Как всегда, мадам маркиза, вы ошибаетесь в предмете. Я смаковал предвкушение.
Он перевернул карту. Раздался едва слышный крик удивления маркизы. Ахилл перевернул другую карту. На лице маркизы застыла улыбка. Еще одна карта. Мускулы на лице Рашана начали непроизвольно дергаться.
Ахилл провел рукой по обратной стороне последней карты. Он почувствовал внезапную потребность помолиться. Судьбе? Господу? Он не знал. И перевернул последнюю карту.
Одно спрессованное мгновение стояла мертвая тишина: ни единого моргания, ни единого движения сердца, ни вдоха. Потом Рашан медленно опустился на пол. Маркиза немигающе смотрела на перевернутые карты Ахилла, ее голова покачивалась из стороны в сторону в ошеломленном неверии. Она пнула ногой своего упавшего мужа:
– Ты дурак! Ты идиот! Ты кретин! Ты разорил нас. Ты разорил нас! Ты…
Виньи подошел к Ахиллу, не обращая внимания на супругов Рашан.
– Я верил, что вы выиграете, месье, – сказал он раскованно, хотя Ахилл видел, что его руки тряслись, словно в лихорадке.
Ахилл взял свое кольцо с гербом со стола, надел его на палец и сказал:
– Я верю – я имею. – Он сжал свою руку, глядя на сокола, казалось, летевшего в свете свечи. Судьба, по-видимому, снизошла к нему за его непроизнесенную молитву. Он закрыл глаза и посмаковал предвкушение, растущее в нем.
Он повернулся спиной к столу и направился к двери большими шагами. Он выиграл.
– Месье? – закричал ему вслед Виньи. – Как насчет выигрыша?
– Я иду забирать его.
– Мама, мама, мне страшно, – плакала маленькая Элеонора, вбегая в салон, где ее мать сидела, рисуя, у камина. Раздался раскат грома. Пятилетняя девочка вскрикнула и забралась на колени к матери. Прижав руки к ушам, Элеонора просила:
– Останови его. Останови его. – Сверкнула молния, и маленькое тельце содрогнулось от ужаса. Ребенок пытался спрятать лицо на материнском плече.
– Успокойся, мой дивный ангел, – тихо говорила мать, поглаживая дочку по спинке и утешая ее. Поглаживания были ритмичными и плавными, снимающими напряжение, успокаивающими Элеонору.
– Заставь его уйти, мама. Прошу тебя.
Мать воткнула ей в волосы цветок апельсина. Элеонору окутал сладкий запах, который всегда успокаивал ее.