Конечно, у нее есть все для достижения успеха. Сообразительность, чтобы выжить в салонах, проворные ножки для неожиданного танца и – Ахилл был готов побиться об заклад – умение играть в карты, и чувствовать себя уверенно за игровым столом.
Ахилл увидел, что партнер Элеоноры подвел ее к дверям, когда танец закончился. Кавалер элегантно поклонился и, судя по жесту, предложил ей еще игристого. Элеонора отрицательно покачала головой, потом с обаятельной улыбкой легким касанием веера к его руке отослала.
Ахилл почти пошел к ней. Он знал, что произойдет дальше. Это было такой же существенной частью любовной игры, как практическое разучивание любых танцевальных движений. Она начнет искать в толпе другого подходящего партнера. Будет изучать его одежду: достаточно ли она дорога, чтобы свидетельствовать о богатстве? Достаточно ли элегантна, чтобы говорить о положении?
Элеонора стояла одна, вне смеющейся, флиртующей толпы, лениво играя цветами оранжерейного апельсинового дерева. Ахилл нахмурился. Вместо разглядывания мужчин Элеонора смотрела на свою руку и легкими прикосновениями расправляла лепестки белого бархатного цветка. Она поднесла пахнущий цветок к лицу, закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
На ее губах заиграла мягкая улыбка. На мгновение ее собственные мысли преобразили тщательно удерживаемую светскую маску. Ахилл почувствовал, как напрягся его живот. Лицо Элеоноры, словно зеркало, отражало хранимые в памяти чувства, смех… удовольствие…
Потом маска вернулась. Элеонора бросила на двери порывистый виноватый взгляд. Ахилл знал, что дрожащий свет свечей скрывает его от ее взора. Кроме того, Элеонора уронила цветы апельсинового дерева и быстро отвернулась. Она нервно вертела веер, бросила еще один быстрый беспокойный взгляд на двери и начала вежливо, но целенаправленно пробираться сквозь толпу.
Возможно, было бы любопытно убедиться в ее исключительности, по крайней мере, до тех пор, пока не приедет курьер с его назначением.
Ахилл через дверь проследил взглядом за черноволосой графиней в толпе. Она была красивой. И интригующей. В нем мелькнул призрак надежды, что, может быть, однажды он постигнет глубину женской страсти. Но он тут же отбросил эту глупую мысль, как всего лишь след своих мальчишеских фантазий.
К дверям подошел слуга, тщательно заученной походкой вошел на балкон и поклонился Ахиллу.
– Прошу прощения, месье. Но месье Дюпейре просит вас пройти в игорную комнату.
Ахилл махнул рукой в знак того, что понял, и спросил:
– Увидеть, как он проигрался в пух и прах или много выиграл? – Затем выпрямился, зная, что ответа не получит. – Скажи ему, что ты точно выполнил поручение.