– Осмотрительно? – переспросила она с коротким смешком. – Я не столь хитра, как иезуиты, месье. Я просто остановилась, чтобы полюбоваться статуей. Это единственная статуя в саду, которая не заставляет меня краснеть.
Д'Ажене посмотрел на статую с легкой усмешкой.
– Тогда вам, очевидно, не захочется узнать, что прямо за тем поворотом находится Леда.
Она вспыхнула и со смехом покачала головой.
– Невинный лебедь превращается в Юпитера, похищающего свою смертную возлюбленную. Французы! И здесь, в саду, нет ничего, что не содержало бы намеков на обольщение?
Граф пристально посмотрел ей в глаза.
– Нет.
Она опустила взгляд к недоеденному апельсину, зажатому у нее в руке.
– Вы ошиблись, месье. Здесь все же есть человек, который не думает об этом. – Она встретилась с его взглядом.
– Вы? – задумчиво проговорил он. В его глазах сверкнул огонек, какой бывает у игрока, собирающегося открыть очередную карту. – Беседа с вами прошлым вечером говорит об обратном.
– Ах, месье, вы должны простить простодушную болтовню венгерки, оказавшейся в столь блестящей компании. Я просто была поражена.
– Я не уверен, мадам. Ваши слова не соответствуют тому, что говорят ваши глаза.
Элеонора приняла театральную позу, прижав руку к груди и широко раскрыв полные наивного удивления глаза.
– Французские аристократы славятся в Европе… тонкостью своих развлечений. Кого это не очарует? И что говорят мои глаза? В них кричит поэзия любви?
– Вы совсем не очарованы, и в ваших глазах нет любви. Хотя, как я догадываюсь, была.
Она опустила руку и отвернулась. Граф, коснулся пальцем ее подбородка и повернул ее лицо к себе.
– И поэзия не нуждается в криках. – Его большой палец обрисовал ее губы. – На ваших губах остался сок. Мужчина, поцеловавший вас, назвал бы вас сладкой. Это и есть поэзия.
– Это всего лишь ваши выдумки! Где же размер и где рифма? – спросила она.
– Что размер? Всего лишь ритм природы, выраженный в словах, – ответил он. – А ритм природы – он вокруг нас. Колыхание расшитого цветами платья женщины, когда она идет по садовой аллее. – Он наклонился ближе, и она ощутила на себе взгляд, ласкающий ее шею и плечи. Кончиком пальца он провел вниз по ее шее. – Ее палец, проникающий под кожуру апельсина снова и снова, чтобы обнажить сокрытое в нем… сочное… сокровище.
Она подняла с коленей апельсин.
– А если окажется, что это сокровище не стоило того?
– Об этом нельзя судить по одному лишь виду, – ответил граф. – Его надо попробовать, ощутить на вкус. – Он отделил дольку и провел ею по нижней губе, заставляя ее откусить нежную мякоть. Его взгляд был прикован к ее рту. – Видите? Нужно, чтобы его сок коснулся языка, чтобы его сладость попала в запретную темноту рта. А потом… – Он снова легко прикоснулся к ее шее. – А потом позволить ему проникнуть глубже и утолить голод.