Голова мужчины откинулась назад.
Сквозь едкий пороховой дым Элеонора увидела, что Д'Ажене даже не стал избегать боя. Он наскочил на Тилло, шпага свистнула рядом с пистолетом. Удар едва успел отразиться на лице того, а клинок уже вошел ему в сердце.
Оставшийся негодяй атаковал графа шпагой. Он был неумел, и это делало его опасным. Д'Ажене был быстр и способен парировать жестокие удары, нацеленные на него. Сапоги дерущихся взметали комья гниющих листьев, их ругань и хрипы заполнили поляну.
Жан-Батист резко упал на землю, когда рука убитого внезапно разжалась. Он с трудом встал на ноги, как раз когда противник Д'Ажене безжизненно рухнул к его ногам.
На них опустилось молчание. Элеонора непроизвольно начала дрожать. Поблизости раздался безошибочный звук рвоты. Она закрыла глаза и стиснула зубы, предотвращая собственную тошноту. «Святой Стефан, я убила человека». Теперь она знала, что такое преднамеренное убийство.
– Жан-Батист, – услышала она голос Д'Ажене.
– Прошу прощения, месье, – ответил юноша. – Я уже оправился. – Элеонора бессознательно напряглась, готовясь услышать страх, даже ужас – не уважение – в словах паренька. Она повернулась посмотреть на хозяина, озабоченно склонившегося над своим слугой.
– Юноша поднялся на ноги, вытер лицо и, качаясь, поклонился Д'Ажене сел на ближайший пень и, махнув рукой Жану-Батисту, предложил ему сделать то же самое.
– Садись и опусти голову между ног.
После еще одного качающегося поклона слуга сел, но сел робко, на край.
– Опусти голову.
– Но, месье! – вскричал Жан-Батист.
– Вниз.
Слуга подчинился, потом добавил приглушенным голосом:
– Я бы никогда не простил себе, если бы вас ранили.
Граф потер легкий порез на тыльной стороне ладони.
– И я бы не простил тебе. Теперь рассказывай, как это все случилось.
Юноша поднял голову, его лицо приобрело нормальный цвет.
– Ох, месье, я ужасно подвел вас. Я не долго ехал после Эпиналя, когда попался. Очень милая девушка… – Он запнулся и посмотрел на Элеонору, краска разлилась по его щекам. – Очень дружелюбная девушка, если вы понимаете, месье, подошла ко мне и… и смело спросила, не еду ли я в Пассау. Я не ответил ей… клянусь, не ответил. Но позже она постучала в дверь моей комнаты на постоялом дворе и сказала, что поскольку мне предстоит такое долгое путешествие, то, может быть, мне нужен кто-то… ах… – Он умолк и виновато сглотнул.
– Позднее трое мужчин, гремя и вопя, что я опорочил их дочь и сестру, выломали дверь и потащили меня прочь. Я думал, меня изобьют и ограбят, но сразу же за городом они заплатили девушке, связали меня, словно мешок с зерном, и притащили сюда.