Он снова приподнял рукав и взглянул на часы.
Это возымело действие.
– Хорошо, мистер Чэмберс. Даю вам десять минут.
Невероятно.
– Вы ничего мне не даете. – Дэвид с каменным лицом оглядел ее. – Это я – тот человек, который может вам дать что-то. И если вы так не считаете, я немедленно уйду.
Краска залила ее лицо.
– Вы мне несимпатичны, мистер Чэмберс, – сказала она. – Проясним это для начала.
Он засмеялся:
– Почему, Скарлетт, дорогая? Ведь вы уже почти разбили мое сердце.
– Я бы посчитала это за комплимент, да ведь мы оба знаем, что у вас нет сердца. – Стефани кивнула в сторону двери. – Мы можем поговорить здесь, в гостиной.
Дэвид заколебался. «Пойдем ко мне, сказал паук мухе…»
– Вы идете, сэр? Или вдруг передумали?
«Передумай, – сказал себе Дэвид. – Не будь идиотом, Чэмберс».
– Не говорите глупостей, – сказал он, натянуто улыбаясь. – Никогда и ни на что я не променял бы разговор с вами.
И он неторопливо двинулся следом за ней через холл в гостиную.
Гостиная соответствовала духу дома. Большая и помпезная. Пережиток прошлого. Предполагалось, что она должна произвести впечатление, особенно на людей, на которых производят впечатление темные бархатные диваны и кресла, словно прогнувшиеся под чьей-то тяжестью. На столах лампы под шелковыми абажурами с бахромой сражались за место с легионами позолоченных купидонов и фарфоровых пастушек.
– Садитесь, мистер Чэмберс. – Стефани резко выдвинула верхний ящик шведского бюро красного дерева. – Вон тот двухместный зеленый диванчик – самое удобное место.
Дэвид с сомнением посмотрел на диванчик. Он едва ли назвал бы его «удобным», но, оглядев другие кресла и диваны в этой пещероподобной комнате, решил, что, пожалуй, она права. Он провел рукой по прямоугольнику белого кружева на подголовнике.
– Салфеточки, – сказал он с усмешкой. – Я и не знал, что их делают до сих пор.
Стефани повернулась к нему, держа в руке пачку бумаг. Подобие улыбки тронуло уголки ее губ.
– Их не делают, их делает Клэр.
– Ваша золовка?
– Да.
– У меня была тетушка, которая украсила салфеточками все кресла и диваны в комнате, которую называла «залой». – Дэвид подошел к большому камину, засунул руки в задние карманы брюк и поставил одну ногу на решетку. – В эту комнату входить не разрешалось, но иногда, когда мы приезжали в гости, я проскальзывал туда. Кресла, которые скрипели, когда в них садились, абажуры, покрытые пылью… – Он смешался и поспешно сказал: – Здесь не так, как в зале тетушки Мин. Здесь… э… интересно.
– Не пытайтесь быть вежливым, мистер Чэмберс. Это вам несвойственно. Кроме того, к чему жеманство? Эта комната неинтересная. Она уродливая. Все понимали это, кроме моего мужа. – Она протянула ему документы. – Здесь вся моя переписка с адвокатом, судьей, сДоусом и Смитом…