— Но для кого предназначена такая расписка? — не поняла Нелли.
— Да кто ж знает? Для первого, кто найдет лодку. Он и будет знать, куда и кому ее доставить обратно.
— А если сей не разумеет грамоте?
— Покажет тому, кто разумеет. Но ялик воротится к хозяевам. У нас тут появилось много новых законов — не меньше, чем у санкюлотов. Только наши исполняются свято. Есть, конечно, риск, что лодку обнаружат первыми синие — но он невелик.
— Интересная вещь коромысло, особенно крючки, — взвилась вдруг Катя. — А коли все ж наткнутся — так читай себе, синий, кого убивать идти?
— Не прочтете ль сударыням нашим, что написали, Белый Лис? — развеселился вдруг Ларошжаклен.
— «Туда, где пять урожаев назад сидр вышел хуже не бывает, тому, чья покойная мать была из Плуарета, а средняя дочь пошла за слугу в именье того, в чьем щите змея да ворона», — господин де Роскоф поставил размашистую подпись.
Смеялись все, да так, что переполошили птиц в их прибрежных гнездовьях.
— Ох, ловки, — выдыхала сквозь смех Катя, — ох, ловкачи!
— Ну… и шарады… у вас тут… батюшка! — смеялась Нелли. — Хотела б я… знать… каковы ж тогда… фанты?
Вскоре листок бумаги белел уже, прицепленный к мачте вытащенного на песок судна. От воды его волокли довольно долго, но Нелли не удивилась, зная, как высоки здешние приливы.
Едва вода отступила, местность сделалась заунывна. С дороги, поросшей дроком, свернули напрямик, по земле, верно, слишком скудной для посева. Жалкая трава, не всякая корова польстится, вовсе не мешала идти. Единственным, что радовало глаз, во всяком случае на вкус Нелли, были исполинские валуны, разбросанные повсюду, словно разорвавшаяся нитка великаньих бус.
— Король Людовик родился в день, что назывался тогда в народе Днем Черных Крестов, — продолжил меж тем господин де Роскоф. — По городам ходили тогда покаянные процессии, алтари убирались в черное. Верно, то была память о каком-нибудь море, коль скоро сей обычай обветшал, когда самое бедствие забылось. Многие усмотрели после в том признак, что Крестовому походу короля не суждено было закончится удачею. И все ж для нас он прежде всего святой крестоносец.
Нелли, честно говоря, хотела б уже послушать о Франциске Первом, поди и о сем венценосце свекор знал немало занятного. Но очень похоже было, что их спутников занимал нынче только король Людовик Девятый.
— Последний крестоносец, — с горечью молвил де Ларошжаклен. — Зачем ушли те времена, зачем начались иные?
— Царица Небесная! — Параша, уж отравившаяся от дурноты, как попала на берег, вдруг сломя голову побежала вперед, присела на землю так стремительно, что сперва показалось, будто споткнулась.